Год садовода

чем гаже поросль, тем она сильней цепляется за жизнь.

Будущее — не впереди; оно уже сейчас налицо, в виде ростка, уже среди нас. А чего среди нас нет, того не будет и в будущем. Мы не видим ростков, потому что они под землей; и не знаем будущего, потому что оно в нас. Иногда нам кажется, что мы пахнем тлением, заваленные сухими остатками прошлого. Но если б мы могли видеть, сколько толстых белых побегов пробивается в этом старом культурном слое, что носит название «сегодня», сколько семян незримо пустило ростки; сколько старых саженцев собирает и сосредоточивает всю свою силу в живой почке, которая однажды прорвется цветущей жизнью! Если бы мы могли наблюдать тайное клокотанье будущего среди нас, мы, наверно, сказали бы: какая чепуха — все наши скорби и сомнения! Поняли бы, что лучше всего на свете — быть живым человеком: то есть человеком, который растет.

А вы говорите — сон. Черт ли в цветах и листьях — нам не до красовання. Внизу, под землей, идет теперь настоящая работа. Вот здесь, здесь и здесь расти новым стеблям. Отсюда досюда, в этих ноябрьских границах, забьет ключом мартовская жизнь. Под землей уже начертана великая программа весны.

Я сам испытал это с цидониями; могу засвидетельствовать, что иметь дело с корнями очень трудно; лучше не трогать их; они сами знают, зачем сидят так глубоко; и нашего внимания им не требуется. Так что лучше оставить их в покое и утучнять почву.

Человек, в сущности, совершенно не думает о том, что у него под ногами. Всегда мчится, как бешеный, и — самое большее — взглянет, как прекрасны облака у него над головой, или горизонт вдали, или чудесные синие горы. И ни разу не поглядит себе под ноги, не похвалит: какая прекрасная почва!

Уверяю вас, материнская гордость — ничто в сравнении с высокомерием и кичливостью кактусовода, у которого зацвел кактус.

Осень садовода начинается уже в марте: первыми отцветают подснежники.

Говорят «праздник труда», а не «праздник выработки», но ведь следовало бы гордиться скорее своей выработкой, нежели тем, что ты вообще работал.

Теперь девушка не должна петь: «У нас под окошком роза цветет». Ей следует петь о том, что, дескать, у нас под окошком надо насыпать селитры и буковой золы пополам с мелкорубленой соломой.

Если бы человек породы садоводов развивался бы с самого начала по законам естественного отбора, он превратился бы в некое беспозвоночное. В самом деле, для чего ему спина? Кажется, только для того, чтобы время от времени расправлять её со словами:

— Так и ломит проклятую!