Я монстр, что говорит с вами

Мне был приписан женский пол, и, как обезьяна-мутант, я вырвался из этой тесной «клетки» — конечно, чтобы войти в другую, но, по крайней мере, на этот раз по собственной инициативе

Я не прошу гомосексуальных психоаналитиков выйти из шкафа. Это гетеросексуальные нормативные психоаналитики должны срочно выйти из шкафа нормы.

Стоит вам только внимательно рассмотреть историю вашей нормализации и подчинения социально-политическим гендерным кодам, и вы ощутите, как шестеренки нормализации всё еще крутятся внутри вас, и захотите остановить это бесконечное повторение и дезидентифицироваться. Жить вне патриархально-колониального закона, жить вне закона полового различия, жить вне полового и гендерного насилия — это право, которым должно обладать любое живое тело, даже тело психоаналитика.

Историки науки и общества Возрождения сегодня сходятся во мнении, что в Средние века и, возможно, до XVII века на Западе господствовала «однополая» эпистемология, в которой анатомически идеальным считалось лишь мужское тело и мужская субъективность. В текстах Гиппократа и Галена, в анатомических трактатах Везалия тело женщины имело ту же анатомию, что и тело мужчины, и лишь в силу отсутствия внутреннего жара гениталии женщин оставались внутри тела, тогда как у мужчин — более горячего и более совершенного пола — гениталии были исторгнуты наружу. В этих текстах говорилось о мужчинах и женщинах, но также и об ангелах и демонах, о монстрах и химерах. Однако мужчины и ангелы в этой эпистемологии были онтологически и политически более реальны, чем женщины и химеры.

самое интересное в монологе Красного Петера то, что Кафка представляет процесс очеловечивания не как историю эмансипации или освобождения от животного состояния, а как критику колониального европейского гума

Вы свободны верить или не верить мне, но поверьте хотя бы одному: жизнь есть мутация и многообразие. Это очень серьезно и очень важно.

Кое-кто скажет, что это всё еще политическая клетка — но, во всяком случае, она лучше, чем клетка «мужчин и женщин»: у нее есть то преимущество, что она признаёт себя клеткой.

В XIX веке считалось, что гомосексуальность возникает в результате «миграции» женской души в мужское тело или наоборот. А миграция всегда вызывает проблемы, неважно, происходит ли она между телами и душами или между национальными государствами. Поэтому психология, взяв за образец репродуктивную гетеросексуальность с пенетрацией и оплодотворением биопенисом в биовагину, представляла гомосексуальных мужчин как мужчин женоподобных, с анальной, пассивной, или принимающей, сексуальностью, а лесбиянок воображала мужеподобными женщинами, чья сексуальность представлялась им фаллической, или активной.

До XVIII века вагина была вывернутым пенисом, клитор и фаллопиевы трубы не существовали, а яичники были запрятанными внутрь яичками.

Но самое важное, что я понял, — что в качестве так называемого мужчины и так называемого белого в патриархально-колониальном обществе я впервые получаю доступ к привилегии универсальности. К анонимному, безмятежному месту, где тебя просто оставляют в покое. Я никогда не чувствовал себя универсальной. Мне довелось быть женщиной, лесбиянкой, мигранткой. Мой опыт был опытом инаковости, а не универсальности. Если бы я отказался публично утверждать себя как трансчеловека и согласился быть признанным как мужчина, я мог бы раз и навсегда сбросить бремя идентичности.