Моя мать смеется

Мы не можем вспомнить. Мы больше не вспоминаем хорошие моменты

Но все-таки спросила себя, почему мягкость незнакомого человека может так успокоить.

Я спрашивала себя, так ли уж хорошо быть сильной.

Я слушаю ее смех. Ее смешит всякая ерунда. Эта ерунда — большое дело

Я не хочу сказать, что у нее нет стыда. Есть, но только самый необходимый, не более того. Ее ничего особенно не смущает, тем более нагота. Не скажу, что совсем нет, но иногда у меня возникают вопросы. Я нечто среднее между матерью и отцом, иногда мне стыдно, а потом вдруг нет.

. Это циклическая хроническая болезнь. Я каждый день принимаю лекарства для регулирования настроения. Это болезнь настроения. Впрочем, когда у меня очень хорошее настроение, я должна быть осторожна. Нужно, чтобы это очень хорошее настроение поскорее прошло, иначе меня запрут в больнице. Если у меня нет настроения, никакого настроения, мне ничего не хочется, тогда меня никто не видит и я не хочу никого видеть, тогда меня не запрут.

Цвет лица у нее был землистый, она была худая, и она это знала, но несмотря ни на что, пыталась хорошо выглядеть, из-за свадьбы. Нельзя постареть на двадцать лет, когда твоя внучка выходит замуж, и с землистым цветом лица тоже нельзя ходить. Нужно радоваться

Я сказала себе, что только со мной она хочет умереть.

сестре нужно веселиться, приглашать людей. Моя сестра хочет, чтобы было шумно.

Племянник хочет куда-нибудь пойти вечером. Танцевать всю ночь, пить и, может быть, познакомиться с девушкой и целоваться с ней всю ночь.

Мне хочется быть такой, как он или как моя сестра, но у меня не выходит, и я иду принять снотворное.

Я говорю, что смогу, тогда она говорит, что обычно, когда я приезжаю, готовит она, и снова пытается меня обнять, когда я прохожу мимо, а я уклоняюсь и внезапно чувствую себя жестокой, даже глупой. Что здесь такого в конце концов, почему бы не дать себя обнять, ей бы было приятно