Декоратор. Книга вещности

Всё элементарно: больше простора — больше души.

Конечно, те же упрёки можно бросить англо-американскому поп-арту, но немаловажное отличие состоит в том, что здесь — возьмём хотя бы комиксы и скульптуры Роя Лихтенштейна, паразитирующего на формах и ценностях поп-культуры, — художник сам наполняет объект новым содержанием. Этот творческий процесс весьма разительно отличается от ситуации, когда обыватель в порядке «ироничности» уснащает дом слониками, обложками старых комиксов и рекламными плакатами с блошиного рынка.

Во-вторых, любовь к китчу сплошь и рядом порождена отсутствием у некоего лица собственно вкуса. Или таких его задатков, которые могли бы развиться во вкус при счастливом стечении обстоятельств. Китч этот изъян камуфлирует. Маскирует неразвитое эстетическое чувство хозяина патиной пошловатого стёба. Неаппетитным плодом такого союза становится интерьер, где каждая вещь назойливо требует: «Ну-ка, пойми меня! А истолковать?» И отдохнуть истомлённому этим бесконечным визуальным ребусом глазу не на чем.

красивая, гармоничная среда обитания добавляет человеку счастья, но не создаёт его.

Работая, я стараюсь не думать о том, что у меня есть этот самый «вкус», я воспринимаю себя как медиума, который призван выявить мечты и желания заказчика, а затем материализовать и оформить их. Мои клиенты — по определению сложившиеся личности, и у помещения, с которым они имеют дело, тоже свой характер — зачем же лезть в этот винегрет со своей индивидуальностью? Я стараюсь быть объективным, объективным вплоть до самоустранения. И готовый интерьер, если я хорошо справился со своей работой, характеризует личность хозяев. Она выступает рельефнее и чётче, чем прежде. Моя миссия в том и состоит, чтобы проявить их личность, чтобы путём долгих дискуссий и коварных вопросиков очистить её, взрастить из неё нечто столь красивое и гармоничное, что они только диву даются: неужели это всегда в нас было? Вот и вся моя работа. Я продаю клиентам их же индивидуальность. А вовсе не мою.

иван от Карла Могенсена.

кожаное кресло притязательной простоты от Алессандро Россини;

Японцы указали путь к архитектуре, очищенной от орнаментов, выстраивающей диалог с природой, а вовсе не вступающий с ней в диалектическое противоречие, как то в массе своей делала тогдашняя европейская архитектура.

огда следующий вопрос: что сейчас происходит в гостиной?
Она таращится на меня во всё глаза. Такими вопросами её коллеги себя не мучают. Поэтому интерьеры во всех глянцевых журналах выглядят так, будто хозяева трагически погибли в автокатастрофе, а квартиру прибрали, пропылесосили, отмыли и вот теперь выставили на продажу.
— Ну... так... ничего особенного.
— Совсем ничего, сказал бы я. Будь здесь люди, на столе стояла бы чашечка кофе или пепельница, если мы курим, на худой конец — книга или газета. Разве не так?
— Ты про вазу?
— Не обязательно.

сериала «Романтический дом в Провансе

— Если считать IKEA хорошим вкусом, что же тогда плохой? — спрашивает Катрине с вызовом.
Я отвечаю не задумываясь:
— «Итальянский дом мебели».