Хаски и его учитель белый кот. Том 2

Кого ты капустой назвал?

Его Ваньнин, его Учитель…

Юйхэн Ночного Неба, бессмертный Бэйдоу...

Самый прекрасный мужчина на свете…

Недосягаемо чистый Чу Ваньнин сам захотел сделать для него такое

Чу Ваньнин выглядел так, словно его ударили ножом. Его пальцы задрожали, и он поспешно опустил голову. Когда это «я тебя люблю» острым клинком вонзилось в его сердце, так долго сдерживаемые желания, словно горячая кровь, окончательно вырвались из-под контроля. Глаза Чу Ваньнина покраснели от волнения. Он столько времени мечтал об этом признании, но оказался совершенно не готов к нему и теперь не знал, как реагировать и что сказать. Почти плача от волнения и переполнявших его чувств, он выдавил:
— Я скверный человек. Меня не... меня никто никогда не любил.
Меня никогда никто не любил.
Никто никогда не пытался добиться меня, не проявлял ко мне симпатию, не гордился и не дорожил мной.
Тридцать два года.
Никто не любил меня.
После этих слов Мо Жань будто впервые увидел человека перед собой. Наблюдая, как Чу Ваньнин низко опускает голову, пряча глаза, он внезапно почувствовал такую сильную боль, словно его сердце треснуло и раскололось на мелкие кусочки.
Безо всякого сомнения перед ним было настоящее сокровище, но оно половину жизни находилось под толстым слоем пыли.
Ему стало так больно за него, что он никак не мог подобрать правильные слова.
В конце концов, неловко сжимая руку Чу Ваньнина, он мог лишь твердить:
— Это неправда, все не так.
«Кто-то точно любит тебя. Я люблю тебя.
Для кого-то ты самый дорогой и желанный. Перестань так принижать себя! В этом мире нет никого лучше тебя, так что прекрати вести себя как идиот, утверждая, что ты и гроша ломаного не стоишь.
Чу Ваньнин, ты такой дурак!
Я люблю тебя!»
Завершив свою мысленную тираду, Мо Жань все же решился спросить:
— А что насчет тебя?
— ...Меня?
Потупив взгляд, Мо Жань поспешил скрыть свое смущение за опущенными ресницами:
— Я... я такой глупый, такой невежественный, такой безответственный, я... я совершил много поступков, за которые мне никогда не расплатиться.
Он сделал паузу, прежде чем очень тихо спросить:
— А ты любишь меня?
Чу Ваньнин только собрался с силами, чтобы поднять голову, но, услышав этот вопрос и столкнувшись взглядом с парой излучающих нежность темных глаз, снова впал в замешательство. Смущение придало ему сил и он, наконец, выдернул ладонь из руки Мо Жаня и отвернулся.
Он не кивнул и не покачал головой.
Не признался ни в чем, но и отрицать ничего не стал.
Однако Мо Жань совершенно ясно видел, как основание шеи и уши Чу Ваньнина заалели, словно цветы крабовой яблони на белом снегу.
— Тот парчовый мешочек...
— Молчи! — покрасневший Чу Ваньнин внезапно прервал его резким окриком. — Ничего не говори.