Осточерчение

«Тот, кто больше не влюблён – всемогущ», – говаривала
Рыжая, и я всё никак не освоюсь в этом чувстве
преувеличенной, дезориентирующей лёгкости бытия,
такой, будто ослабили гравитацию и сопротивление
воздуха, и стоит тебе помахать рукой кому-нибудь, как
тебя подбрасывает над землёй на полметра; раньше была
тяжесть, и она центрировала; ты умел балансировать
с нею, как канатоходец; теперь ты немножко шалеешь
от дармовой простоты жизни – и своей собственной
абсолютной к ней непричастности.

старая, старая, старая баба, анечка,
изведённая,
страшно себе постылая,
которая, в общем, только и утешается
тем, что бог, может быть, иногда глядит на неё и думает:
«ну она ничего, справляется.
я, наверное,
не ошибся в ней».

и так, дорогая анечка,
я одна боевое подразделение

моя смерть обитает во мне, поёт из меня, как дженис, а
сама шлифует свои ухмылочки и движеньица;
у неё есть подружка, я жду, что они поженятся,
доиграются, нарожают себе смертят, —
каждый как пасхальный куличик свят, с головы до пят.
и я буду жить столько, сколько они того захотят