Дорога без возврата

светловолосый, с продолговатым лицом и выдающимся вперед подбородком

Двойной Крест Альзура,

Если у бабки нет склероза, а все шарики-бобики на местах, то, может, и будет с того прок для бедного солдатика.

Корин сидел посреди поляны, подпирая столб, нахально ухмыляясь. Висенна спрыгнула с коня, подошла. Чувствовала, что тоже улыбается, помимо воли, подозревала даже, что ее улыбку никак не назвать исполненной глубокого смысла.

— Висенна, — сказал Корин. — Признайся, ты меня, случайно, не отуманила чарами? Больно уж радует меня наша встреча, прямо-таки неестественно радует. Тьфу-тьфу-тьфу! Не иначе, это все чары.

— Ты ждал меня.

— Ты необыкновенно проницательна. Я проснулся утром и узнал, что ты уже уехала. Как мило с ее стороны, сказал я себе, она не стала меня будить, ради мимолетного прощанья, этой глупости, без которой превосходно, можно обойтись. Кто в наше время приветствует и прощается? Все это крайности и чудачество. Правда? Так что я повернулся на другой бок и заснул. И только за завтраком вспомнил, что забыл тебе сказать что-то очень важное. Раздобыл коня и поехал побыстрее.

— И что же ты мне собирался сказать? — Висенна подошла совсем близко и запрокинула голову, чтобы взглянуть в голубые глаза, которые этой ночью видела во сне.

— Дело это весьма деликатное, — сказал он. — Нельзя его изложить в нескольких словах. Тут нужно все растолковать подробно. Не знаю, успею ли я все изложить до заката.

— Начни хотя бы.

— Вот это и есть самое трудное. Я не знаю, с чего начать.

— У господина Корина нет слов, — Висенна улыбалась. — Кто бы мог подумать. Ну, начинай сначала.

— Недурная мысль. Видишь ли, Висенна, много времени прошло, как я странствую в одиночестве…

— По лесам и дорогам, — закончила чародейка, закидывая ему руки на шею.

Высоко над ними, на ветке, Пестрокрылая Птица взмахнула крыльями, сказала:

— Трррчччк тьюитт тьюиттт!

Висенна оторвалась от губ Корина, глянула на Птицу, моргнула.

— Ты была права, — сказала она. — Это в самом деле оказалась дорога, откуда не возвращаются. Лети, скажи им… — подумала, махнула рукой. — Да нет, ничего им не говори…

— Это ты, принц, — сказал Кехл тихо, но спокойно и выразительно. — Ты знал, что говорил. Без оружия я — барахло. А без руки? Вообще дерьмо, да? Спокойствие Коротыша поразило Корина больше, чем торчащие из страшных ран обломки костей. Непонятно было, почему карлик до сих пор жив.

— Висенна, — шепнул Корин, умоляюще глядя на чародейку.

— Ничего я не могу сделать, Корин, — голос ее дрожал. — Его организм, его тело… Все законы, которые ими управляют, абсолютно не похожи на человеческие. Микула, не трогай его…

— Ты вернулся, Коротыш, — сказал Микула. — Почему?

— Потому что законы, которые мной управляют, не похожи на человеческие, — сказал Кехл задумчиво, уже с усилием. Струйка крови поползла из его рта, пачкая шерсть на лице. Он повернулся, глянул Висенне в глаза.

— Ну, рыжая ведьма! Твое пророчество исполнилось… Так помоги же мне!

— Нет! — крикнула Висенна.

— Помоги, — сказал Кехл. — Так нужно. Пришла пора.

— Висенна. — Лицо Корина было безмерно удивленным. — Ты что, собираешься…

— Отойдите! — крикнула друидесса, едва сдерживая рыдания. — Отойдите оба!

Микула потянул Корина за руку. Корин подчинился. Он успел еще увидеть, как Висенна наклонилась над Коротышом, осторожно погладила его по голове, коснулась виска. Кехл вздрогнул, вытянулся и застыл неподвижно. Висенна плакала

Фрегенал хохотал, и эхо отзывалось со всех сторон. Это гремящее эхо и заглушило шаги Микулы, подбегавшего с топором в руке. Фрегенал опомнился, но было поздно. Удар свалил его на землю. Микула придавил его ногой, взмахнул топором… голова Фрегенала покатилась по земле и остановилась лоб в лоб с белым черепом, лежавшим под колесами разбитого воза.

— Видишь ли, Фрегенал, такие соплячки, как я, — не столь уж озабочены суетными благами. Мне неважно, понесет ли Круг убытки, перестанет ли существовать вообще. Я всегда заработаю на жизнь лечением коров от бесплодия и таких старых хрычей, как ты, — от бессилия. Но даже не в этом дело. Гораздо важнее, Фрегенал, что ты хочешь жить, потому-то ты и разболтался так. Все хотят жить. А потому ты на этом самом месте передашь мне разрушающие заклятья. Потом поможешь нам отыскать кащея и уничтожить его. А если нет… Мы пойдем погулять в лес, вот с ним. А ты останешься. И Кругу я потом скажу, что не смогла удержать рассвирепевших крестьян…

— Ты всегда была циничной, — скрипнул зубами чародей. — Даже тогда, в Майене. И с мужчинами тоже. Тебе было всего четырнадцать, но все знали о твоих…

— Перестань, Фрегенал! — оборвала его друидесса. — Все, что ты говоришь, меня нисколечко не задевает. И его тоже. Он мне не любовник. Соглашайся. И кончим игру. Ты ведь согласишься.

— Ну конечно, — сказал сквозь зубы Фрегенал. — Идиот я, что ли? Все хотят жить

— Похоже, что тебя крепко били по голове, Фрегенал, — спокойно ответила Висенна. — И мозги у тебя явно стали набекрень.

— Ну да. Верно, — сказал он потом, откашлялся. — Ну да, я разбойник. Наемник. Вмешался, потому что люблю драку, и мне все равно, с кем биться, лишь бы биться. Знаю, сколько стоят яшма, жадеит и все другие камни, какие добывают в копальнях Амелла. И хочу добыть их побольше. Ну да, мне чихать, сколько из этих людей завтра погибнет. Что еще? Я сам все скажу, не нужно прикасаться к тому камешку, под змеиной шкуркой. Не собираюсь ничего скрывать. Ты права, меня не колышут ни ты, ни твоя благородная миссия. Вот и все. Доброй ночи. Иду спать.

Цири получила свою порцию гламарии и натерла ею Кэльпи. Кэльпи залоснилась еще крепче