Двое

Говорят, каждый из нас носит в себе материал по крайней мере для одной книги

Зачем мы в этом мире? Создавать красоту, обнаруживать красоту, постигать красоту. Что еще? Как же, науки, утверждает горгулья на водосточной трубе, профессор Памперникель. Прекрасно, замените “красоту” “истиной”, если хотите, и вы получите всю область человеческих занятий

Мы все страшно боимся, что нас примут за кого-то, кем нам не удалось стать, поэтому мы притворяемся кем-то, за кого нас никто не примет

– А кем он хочет быть? Он уже решил?
– Нет, я еще не решил. Возможно, адвокатура, с перспективой заниматься впоследствии политической деятельностью.
– Вы совсем не советовались с ним? Я ведь не отец, я просто спрашиваю.
– Мой дорогой Уэллард, он хотел бы стать пиратом.
– Что ж, если он займется политикой, выйдет почти то же.

Белая сова, прилетавшая в сумерках по своим таинственным и секретным делам, минуя человека, словно задерживала дыхание, затем мягко выдыхала, бесшумнее самой тишины.

Бабочки.
Бабочки везде. Капустницы, боярышницы, лимонницы, крапивницы, адмиралы, траурницы, павлиний глаз, бражники, пестрые и голубые мотыльки – всевозможные разновидности бабочек. Тени бабочек, скользящие по цветам в лучах утреннего солнца. Павлиний глаз на лиловых кистях сирени... десять... двенадцать... а вот траурница; павлиний глаз, складывая крылья, становится черным, и тут же, раскрывая, ошеломляет переливами красок; адмиралы на сирени, черный и красный бархат на лиловом; лимонницы, бледно-желтые, со сложенными крыльями бледно-зеленые, с крошечным оранжевым пятнышком, артистически подрисованным зеркальной гладью пруда. Бесполезные прекрасные бабочки, насколько, должно быть, Бог гордится ими больше, чем пчелами!

Как это мне пришло в голову, думал Реджинальд, наблюдая за ней, считать, что я умнее? Она тысячу вещей делает лучше, чем я. И почему мерилом служит то, что могу я, а не то, что может она? По какому праву я уверяю себя, что она менее восприимчива к красоте, чем я? И нужно ли ей это?

И какая жалость, что в последнее время он, сам того не желая, замечает ее промахи. Но он все так же любит ее. В каком-то смысле это расплата за их любовь

Что ответить? Что тут можно ответить? Поскольку пускать в ход топор запрещалось, Реджинальд не мог ничего придумать. Он выжал из себя улыбку.

даже рад, что мы не приезжали. Зато сейчас ощущаешь, что вернулся домой.