В мире утопии

Разговор первый. Рождение антиутопии из духа кризиса и борьбы

ФИЛОЛОГ. Наше путешествие по райским землям Утопии подошло к концу. Но оно было бы явно незавершенным, если бы мы не попытались заглянуть в утопическое Зазеркалье. Люди, думая о Рае, не забывали и об Аде, взывая к Богу, открещивались от Черта, но и образ Черта создали в своем воображении. Рисуя картины идеального, желанного мира, они пытались представить себе — и часто тоже в пределе — мир, в котором они не хотели бы жить, появление которого хотели бы предотвратить.

ПОЛИТИК. Иными словами, неизменным спутником утопии была антиутопия?

ФИЛОЛОГ. Скажем лучше так: спутником образа мира желаемого («мира-плюс»), называемого утопией, был образ мира нежелаемого («мира-минус»). И последний действительно часто называют «антиутопией».

ПОЛИТИК. О чем я и говорю.

ФИЛОЛОГ. Здесь одна тонкость, на первый взгляд чисто терминологическая, а по существу — содержательная. Во-первых, наряду с понятием «антиутопия» существуют и часто употребляются как синонимы такие понятия, как «негативная утопия», «какотопия»[1], «дистопия»[2], «контрутопия», «утопия-предупреждение». И употребляют эти понятия, заметьте, зачастую без всяких попыток провести различие как между ними самими, так и между обозначаемыми ими явлениями.

Во-вторых, «мир-минус» может находиться в неодинаковом отношении к «миру-плюс». Иногда они выступают просто как рядоположные, никак не связанные друг с другом: с одной стороны — утопия, с другой — «какотопия», или, если хотите, «негативная утопия», для меня это синонимы.

ПОЛИТИК. Например?

ФИЛОЛОГ. Например, роман американского писателя XIX века И. Доннели «Колонна Цезаря». Мы упоминали о нем. Действие романа происходит в 1988 году, в США. Некогда процветающее, свободное и счастливое американское общество вступает в полосу глубокого кризиса. «Теперь осталось только подобие всего