Двенадцать стульев

лавдия Ивановна была глупа, и ее преклонный возраст не позволял надеяться на то, что она когданибудь поумнеет. Скупа она была до чрезвычайности

Но Остап приходил каждый вечер, хотя радостных вестей не приносил. Энергия и веселость его были неисчерпаемы. Надежда ни на одну минуту не покидала его.

И Остап поступил так, как подсказывал ему разум, здоровый инстинкт и создавшаяся ситуация.

— Хорошо. Берите двадцать! Согласны? Ну, по глазам вижу, что согласны.

— Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.

— Хорошо излагает, собака, — шепнул Остап на ухо Ипполиту Матвеевичу, — учитесь.

Знаете, Воробьянинов, этот стул напоминает мне нашу жизнь. Мы тоже плывем по течению. Нас топят, мы выплываем, хотя, кажется, никого этим не радуем.

Остап со вчерашнего дня еще ничего не ел. Поэтому красноречие его было необыкновенно.

— Из двух зайцев, — сказал он, — выбирают того, который пожирнее.

Остапа не тревожила неудача с этим стулом, четвертым по счету. Он знал все штучки судьбы.

«За такие штуки надо морду бить», — решил Остап.

— Действовать смело. Никого не расспрашивать. Побольше цинизма. Людям это нравится. Через третьих лиц ничего не предпринимать. Дураков больше нет. Никто для вас не станет таскать брильянты из чужого кармана. Но и без уголовщины. Кодекс мы должны чтить.