Питерские монстры

Прежде всего он придумывал имя и возраст. Сразу понимал, женщина это будет или мужчина. Потом возникали особенности речи, сначала устной, а потом и письменной — мягкие окончания, неправильные ударения, дурацкие фразочки, запятые после пробела, — все то, что за годы нарастало на человека и делало его живым.

Павлика отделили от Самовара и увезли на скорой. Макса в скорую не пустили, потому что только за 500 рублей.

Он дождался усталого трамвая и поехал на нем. Получилось почти как на скорой. Даже немного быстрее.

По дороге домой он зашел в аптеку.

– Мне чего-нибудь от гриппа, беспокойства и рассеянности. И гематоген, пожалуйста.

– Нервы шалят?

– Нет, просто навязчивые мысли.

– Суицид? – забеспокоилась аптекарь.

– Нет, девушка.

– Тогда вот вам гематоген. Фармакология здесь бессильна.

Он не привык ходить в толпе и слишком чутко слышал ее злые острые мысли. Они царапали его неглубоко, но очень неприятно, как юная бумага.

Утро было раннее и до невозможности странное. Павлик не ладил с утром. Они питали друг к другу необъяснимую неприязнь и старались не встречаться без серьезного на то повода.

И напоследок заявились воспаленные иноземные туристы в поисках своей квартиры с Airbnb. Иноземного Павлик не знал, поэтому очень устал от шумной пантомимы.

Маргарита взяла цветок в ладонь и сказала нежно:

– Послушай меня, маленькая фотохромная дрянь, если ты не будешь разговаривать, я пересажу тебя в отдельный горшок и буду давать ровно столько солнца и столько воды, чтобы ты мучилась, но не умирала. А потом отдам моей знакомой. Она убивает цветы. Любые. С гарантией. Стоит только цветку оказаться в ее доме, это означает смертный приговор.

Маргарита взяла цветок в ладонь и сказала нежно:

– Послушай меня, маленькая фотохромная дрянь, если ты не будешь разговаривать, я пересажу тебя в отдельный горшок и буду давать ровно столько солнца и столько воды, чтобы ты мучилась, но не умирала. А потом отдам моей знакомой. Она убивает цветы. Любые. С гарантией. Стоит только цветку оказаться в ее доме, это означает смертный приговор.

Бегонии повернули все свои красные головы в с

После того как девочка зашла в дом, они подождали немного и еще половину от немного, потому что было страшно, но интересно. Ждать еще одно полноценное немного становилось мучительно.

Они еще немного покатались вдоль берега и стали прощаться.

Харон протянул Максу коньяк, но Максим не взял.

– Оставьте себе, у вас работа сложная, вам нужнее.

– В сфере обслуживания всегда сложно, – согласился Харон и с благодарностью принял коньяк.