Сильмариллион

дороже для меня деревья. Они долго растут, а срубить их можно быстро. И если они не платят дань плодами своих ветвей, мало кто жалеет об их исчезновении.

Саурон был бессмертен, и дух его вернулся в Среднеземелье, в Мордор, где был его дом. Там он снова надел Главное Кольцо и поселился в Барад-Дуре, пока не обрел новое обличье – воплощение злобы и ненависти. И мало кто мог вынести взгляд ока Саурона Ужасного.

Однако Мудрые в Эрессэа считали неоспоримым, что квэнди, попавшие в лапы к Мелькору, были ввергнуты им в узилище; и там постепенно, чарами и жестокостью он извратил и поработил их; так, в ненависти своей, вывел он в насмешку и подражание эльфам жуткий народ — орков, злейших их врагов. Ибо орки живут и множатся, как Дети Илуватара; а Мелькор после своего восстания во время Айнулиндалэ не мог создавать ничего живого — хотя бы внешне живого: так говорят Мудрые. И глубоко в темных сердцах орков живет ненависть к Господину, которому они служат из страха — создателю их убожества. Это, быть может, было самое отвратительное из дел Мелькора — и самое противное Илуватару.

и они не нуждаются в плоти — только лишь как мы в платье, однако мы можем ходить обнаженными и не испытывать неудобств.

Мало рассказывали о блаженстве и радости жизни в Дориате, покуда он не погиб; так творения прекрасные и дивные, пока они существуют и радуют взор, говорят сами о себе, и лишь когда они в опасности или гибнут, о них слагают песни.

Тут Финголфин, видя, что Феанор бросил его погибать в Арамане либо со стыдом возвращаться в Валинор, исполнился горечи; но теперь, как никогда прежде, хотелось ему любым путем достигнуть Средиземья и вновь встретиться с Феанором

Феанор велел поджечь корабли тэлери. Так в месте, называвшемся Ло́сгар, при входе в залив Дренгист, погибли прекраснейшие из судов, когда–либо бороздивших моря, — их поглотило яростное пламя

высадился же Феанор в устье залива Дренгист, что глубоко врезался в Дор–Ло́мин.

Феанор и его сыновья замыслили захватить все корабли и отплыть внезапно, ибо они командовали флотом со дня битвы в Гавани и на судах были лишь те, кто бился там и был предан Феанору.

над воинством нолдоров из конца в конец разнеслись тяжкие слова проклятия и приговора, названного позднее Пророчеством Севера и Проклятием нолдоров