Улыбайся всегда, любовь моя

Должна быть еще девочка из цветного стекла, которая и есть моя бессмертная составляющая, что сияет и звенит. Но я не вижу ее, лишь краешек руки или бедра мелькает, то ли она прячется, то ли просто глупа до такой степени, что ей бы только звенеть и сиять, а в глаза посмотреть нет смелости, да и нечем – какие глаза у стеклянных девочек!

От этого длинного дня осталось только его лицо, которое я вспоминаю с такой тянущей и щекотной нежностью, что хочется разрезать себе живот снизу вверх и вскрыть грудь, чтобы почесать сердце.

Теперь у меня всегда с собой мой личный ад, еще недостаточно прирученный, чтобы не показываться без вызова.

Если ты хочешь, то можешь взять на себя ответственность и поухаживать за мной на моих условиях, грабли в прихожей“.

На хрен, любовь моя, на хрен. Я не только человек, но и женщина, я нуждаюсь в любви.

С ума сойти, я всегда думала, что секс – самая простая в мире вещь, на уровне приема пищи. Ну, чуть посложнее, потому что все-таки парная. Но – физиологическая потребность, поэтому серьезно к ней относиться бессмысленно, а воздерживаться глупо. Главное – «не перебирать» из диетических соображений.
А теперь неожиданно поняла, что на самом деле уже довольно давно (сколько-то лет, получается) я так не думаю. Точка зрения поменялась, а я просто не отдавала себе в этом отчета. Когда впервые отказываешься от секса с человеком, которого любишь и хочешь больше всего на свете, невозможно объяснить почему, ни ему, ни кому другому. В тебе возникает отчетливое знание, что ради спасения своей души, ни больше ни меньше, нужно прекратить с ним спать

Самым интересным в нем была моя любовь, теперь – ничего особенного.
Созерцание этого человека, прежде ненаглядного, погрузило меня в такое глубокое недоумение, что я бы захлебнулась им, не вынеси меня на поверхность второе, столь же сильное чувство – скука.

Иду я недавно по улице и раздумываю, о чем только и могу думать в последнее время. И прихожу к выводу, что по всем законам добра и красоты должна мне подвалить немереная компенсация за нынешнюю мою потерю и последующие страдания. Либо, думаю, творческий какой прорыв случится, либо деньгами дадут. И захожу с этими мыслями в супермаркет, а там кассирша, ввиду отсутствия мелочи, прощает мне «два пятнадцать». И это все?!

«Моя любовь во мне, она никуда не исчезает, меняются только объекты. Не нужно к ним привязывать чувство, которое генерирую я сама. Они – всего лишь повод. Есть только я и божественная любовь. А мужчина всего лишь стоит против света, и мне только кажется, что сияние от него. Теперь, когда его нет, любовь все равно осталась, любовь – она вообще, она ни о ком».

Очень рано меня стала беспокоить быстротечность мужской юности. Мне шестнадцать, ему двадцать два, а через четыре года у него уже брюшко. Мне двадцать один, ему тридцать, проходит пара лет, и вместо принца – лысый, отечный, ленивый мужик. Мне двадцать четыре, ему девятнадцать, но героин превращает его в развалину прямо на моих глазах.