Имя разлуки. Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой

Загадка — жизнь, а смерть — ее разгадка.
О как мне эти слезы видеть сладко!
Поплачь еще, хоть я плохая мать
По всем параметрам миропорядка.
Нет, слуха твоего не оскорблю
Тем оправданьем, что с пути я сбилась, —
Все это ложь. Я так тебя люблю,
Как дочерям заласканным не снилось.

Жалко, такая красивая страна, я знаю, что, где бы ни была, это единственная страна, по которой буду тосковать физически».

«Что до моей гениальности, то слухи о ней прошу считать преувеличенными. У гениальных все связывается воедино, а у меня все трещит по швам. Но что-то мною движет, и, скорее, интерес, любопытство, желание узнать, научиться распознавать вещи и явления, это метонимические поиски, но, даже если они меня не приведут к конечному продукту — результату, они интересны сами по себе».

«Осколки, обрубки, опилки, ошметки чьих-то судеб, распиленных, разбитых, раскромсанных, раскрошенных — это ХХ век. Я родилась сюда, видимо, не для того, чтобы занять свое место в шеренге, а чтобы даже близко ни к какой шеренге не подходить — стояние в очереди — это трата времени. Может, и не напрасная для сиюминутной жизни, но бессмысленная, если во что-то веришь, например, в непрерывность культуры. И с этой точки зрения неважно — публикуют, покупают, читают, знают, — или все то же с “не”. Другой вопрос — для кого это все делаю — для себя, для знакомых, друзей, для широкого читателя?»

Люди в жизни ставят галочки, отмечаются на туристических тропах, — это тот же ритуал, что записки в Стене Плача или поход на Голгофу

Вообще, чтобы что-нибудь понять в поэте, надо определить, где в нем заканчивается поэт и начинается человек. И наоборот.

Здесь уместно вспомнить Пикассо: «Заслуга Бога — в отсутствии стиля». То есть Бог — не тоталитарен. Он сам — Творец. И как творец дает свободу стиля любому художнику.