Разговоры с Кейджем

«Если, когда я в лесу, во мне нет леса, то какое право имею я быть в лесу?»

я всегда считал музыкой все окружающие звуки и тишину.

Вопрос о том, почему мы делаем то, что мы делаем, меня удивляет. Я думаю, мы делаем то, что мы делаем, потому что мы хорошо выспались и, проснувшись полными сил, думаем: а чем бы заняться? Придумываем чем и занимаемся

Вы согласны, что художник – это тот, кто верит в искусство ради искусства, в то, что искусство создает художника, чтобы превратить жизнь в искусство, а искусство сделать жизнью

часто говорю Мерсу Каннингему, что пора на покой, и он спрашивает: «А куда ты поедешь?», а я отвечаю: «В Боливию». Он спрашивает: «Почему?», а я отвечаю: «Потому что там никто не интересуется современной музыкой». Хочется оказаться там, где телефон не звонит.

В двадцать три года я женился, но мой брак длился всего десять лет. Сейчас я живу в одной квартире с Мерсом Каннингемом.

Когда я был ребенком, на меня очень сильное впечатление произвела идея о том, что надо подставлять другую щеку. Понимаете, если меня били по щеке, я действительно подставлял другую. Я воспринимал это буквально.

критиком, сообщившим, что я призвал Филармонический оркестр выкинуть инструменты на свалку и оркестр подчинился.

Мое отношение ко всему этому основывается на том, что у меня своя жизнь, а у моей музыки своя. И они независимы друг от друга. Конечно, меня интересует жизнь моей музыки, но через некоторое время я умру, и ей придется самой о себе заботиться, так что я стараюсь дать ей такую возможность с самого начала.

Мне нравятся шумы. Меня интересует любой шум. Меня интересует категория времени. И когда я понял, что время – это правильная основа для музыки, поскольку охватывает и звуки, и тишину, я увидел, что тональность, гармония, контрапункт и все эти вещи, на которых основана европейская музыка, несовершенны настолько, что превратили ее в скучнейшую вещь: зачастую гармоническое благозвучие оборачивается скукой. Я склонен согласиться с одним африканским принцем, который в Лондоне пошел на концерт, а потом его спросили о его впечатлениях. Программа начиналась с добаховской музыки и заканчивалась современной. Он сказал: «Почему они все время играли одну и ту же пьесу»?