Книга интересна в контексте затронутой проблематики. Не встречал до прочтение книги информации о Коммуне и не видел разницы между пионерией и коммунарами. С книги можно почерпнуть фактологию, хорошо изложены разные концепции детства (мир детей как самостоятельная вселенная, либо же как подготовка к взрослой и насыщенной жизни), различия в идеологии скаутов и коммунаров (если свети различия в таблицу - книга бы выиграла в наглядности), о жизни и быте коммун, взаимоотношениях между коммунарами. Описаны ряд специфических практик коммунаров: говорить правду, откровенный разговор, ночные костры (журнал Огонёк видимо получил своё название благодаря таким вечерним кострам, где обсуждались важные для жизни вопросы, велись споры и т.п.) , рабочие десанты, желание совершить подвиг, неоднозначная система самоконтроля - рука Джона и т. п.
Странно, что советское общество в целом и движение коммунаров рассмотрено через призму А. Макинтайра, где во главу угла ставиться утопическое общество. Всё же СССР не был утопическим обществом, идеи коммунизма, почерпнутые из марксизма можно отнести к такого рода выдуманным обществам, а общество СССР - нет. Оно не было однородно и такой подход весьма упрощает модель общества, разделяя её на "официоз" и "кухню" и не даёт понять, откуда пошла практика агитаторства, когда её следовало прекратить в виду изменившихся событий и почему этого изменения не произошли (в частности из-за внутрипартийной борьбы между самыми главными партийцами). Так же не освещено то, как повлиял съезд, на котором Хрущёв придумал культ личности и умело его разоблачил, на молодые умы поколения 60-х годов. На мой взгляд - это весьма серьёзная идеологическая диверсия, которая во многом повлияла на возможность совершения событий 1991 и последующих годов.
Автор пишет, что вплоть до 1963 года к обучению пионерского актива не было никаких претензий, а дальше данную тему не раскрывает, лишь указывает на разногласия со школьными учителями из-за резкости поведения коммунаров и ссылается на "систему советской диглоссии", что весьма печально, т.к. лично я рассчитывал на то, что будет раскрыта суть конфликта в лицах и действиях, приведены конкретные случае разногласий, как они решались, какие основные вопросы поднимались, как переформатировали коммуны, что стало с коммунарами потом и т.п.
В любом государстве есть "система диглосии", т.к. любая идеология - это прикрытие реальной политики. Та же демократия с правами и свободой личности такая же "система западной диглоссии", которая в данный момент достигла своего апогея, когда бомбардировки стран называют "установлением демократии". Только наивные идеалисты могут всерьёз верить в установление демократии, а не в интересы корпораций, борющихся за контроль ресурсов.
Автору благодарность за попытку освещения интересной темы. Надеюсь, что следующие исследования будут иметь более широкий глубинный контекст и иные инструменты, позволяющие взглянуть на советское общества, мечты и идеалы советских людей не через призму утопии, а через стереотипы, сформированные жизнью предыдущих поколений. Предыдущие поколения столкнулись с суровой реальностью, выжили в ней и таким образом пытались передать молодому навыки, которые уже были не столь необходимы в новых условиях, когда главная борьба за выживание с сферы физической крепости и преодолении себя в тяжёлых бытовых условиях переместилась в сферу знаний и осмысления наследия и выработки нового знания.
Стоит ознакомиться всем создателям авторских школ, курсов и студий для детей и подростков.
Интереснейшее исследование опыта воспитания детей и подростков в коммуне в 60-е годы. В силу своего возраста, я не испытала на себе этой педагогики, но, прочитав книгу, поняла, что какие-то отголоски меня коснулись, например, когда я в начале 90-х была в лагере «Орлёнок». Познавательно: соотношение коммуны и пионерии, роли учителей, пионерского руководства и педагогов-новаторов, трансформация идеалов (20-е годы, 60-е, 70-80-е), отношение к детям в СССР как к маленьким взрослым, способным влиять на мир вокруг наравне со взрослыми, а также почему у нас такая школа, до сих пор во многом советская и удручающе устаревшая.