Мое прекрасное искупление

Он прижимал меня к себе и целовал в щеку, а я улыбалась так, будто могла коснуться вечности.

Бурбон и сладкий вермут — вкус одиночества

У меня перехватило дыхание, но я быстро взяла себя в руки. Мэддокс приблизился и прикрыл глаза, останавливаясь почти у моих губ.

– Ну же, скажи, – прошептал он. – Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал.

Я прикоснулась пальцами к его животу, провела по рельефным мышцам, собирая капельки воды, пока наконец не достигла края полотенца. Каждая клеточка моего тела жаждала сказать «да».

– Нет.

пока другие говорили им, что они сошли с ума и ничего из этого не выйдет, они любили друг друга. Это всегда было для них константой

устил глаза:
— Можно любить человека и в то же время не стремиться быть с ним. Так же как и хотеть кого-то до того, как полюбишь.

– Значит, ты встречалась лишь с теми парнями, к которым не испытывала сильных чувств, – констатировал Тэйлор.

– В те отношения я определенно… не вкладывалась.

– А сейчас вкладываешься? – спросил Тэйлор.

Сидя сзади, я все равно увидела улыбку на лице Томаса.

– Поручил всю грязную работу младшему брату? – спросила я.

– Ответь на вопрос, – сказал Томас.

– Вкладываюсь.

В темно-серых домашних штанах и бледно-голубой футболке с надписью: «Патриархат себя не трахнет», она лежала на моем диване, вытянув ноги.

— Тебе нужно уяснить одну вещь. Я не просто командую. Я твой босс, мать твою.

Одна женщина разбила ему сердце, а я еще прошлась по осколкам

Страшнее всего оказаться заложником своего сердца.