Хроники Амбера. Книга 2. Ружья Авалона

Наш спор разрешил самый неподкупный судья: наличные

Мир держится на конфликтах. Они существуют повсюду,

которому я верил, как брату. Иными словами не верил вовсе.

Могилы полны людьми, которые, как и ты, считали себя незаменимыми.

кладбища забиты людьми, верившими, что их некому заменить

Я потратил почти весь день на поиски отражения (или отражения отражения — в данном случае это не играло роли), в котором они жили.
Да, да, те самые мохнатые существа невысокого роста с клыками и когтями, которыми я когда-то командовал. Их чуткие пальцы были прямо таки созданы, чтобы нажимать на курки. К тому же бедняги меня боготворили и радовались моему появлению, как дети, хотя всего пять лет назад я повел на верную смерть цвет их нации. Впрочем, с богов не спрашивают. Их любят, чествуют и им поклоняются.

Только глупец не боится тех сил, которых не понимает.

Стук копыт, меняются отражения... Ночной воздух свеж и прохладен... Сверкают башни на серых стенах... Сладко дышится, все плывет перед глазами... Отражения...

Тени удлинились, ветер стих, тишина… Лишь стук копыт да свист неровного дыханья… Полумрак, солнце столкнулось с облаками… И стены дня тряслись от грома… Как ясно видно вдалеке… Голубая прохлада, воздух, насыщенный электричеством… И снова гром… Занавес дождя справа… стеклянный занавес… Синие изломы в облаках… Прохлада, уверенная поступь коня и одноцветный мир, как театр… Гром как набат, белые молнии, хлынул ливень… Двести метров… Сто пятьдесят… Хватит! Бурлит, кипит, пенится ливень… Сырой запах земли… Ржание Чемпиона… На галопе… Струйки воды текут, тонут в земле… Пятна грязи пускают пузыри… Ручейков становится все больше, они плещут… Высокий холм впереди, и Чемпион перепрыгивает лужицы и лужи, мышцы его напрягаются и опадают, копыта топчут полотно воды, выбивают искры из камней, мы взбираемся на холм все выше и выше, и плеск волн сзади превращается в рев бурного потока… Все выше и выше, чтобы остановиться и выжать полы плаща… Внизу бушует серое море, и волны бьются о скалу, на которой мы стоим… А теперь в глубь страны, туда, где вечер, где поля засеяны клевером; а сзади — удаляющийся шум прибоя…