Прощай, красавица

Наступило молчание, тяжелое, как полузатопленная лодка.

еловек не может быть честным, если даже захочет

Лицо было привлекательным. Красивым, однако не настолько, чтобы, отправляясь куда-нибудь с ней, иметь при себе кастет.

Мне стало любопытно, чем же я пользовался всю жизнь вместо мозгов.

Мне нужны были глоток виски, надежная страховка, отдых и загородный домик. Имелись у меня лишь пиджак, шляпа и наплечная кобура с пистолетом

Женщины постоянно врут — просто так, для практики

вид у официанта был такой, словно за четвертак он избил бы меня, за доллар перерезал бы мне горло и за полтора утопил бы труп в море, замуровав его в бочку с цементом, — за полтора доллара плюс налоговый сбор.

Стало потемнее. Я думал; мысли текли неторопливо, осторожно, словно за ними следил чей-то злобный, садистский взгляд. Думал о глядящих в безлунное небо мертвых глазах, под которыми в уголках рта запеклась черная кровь. О противной старухе, забитой до смерти о спинку ее кровати, о человеке с белокурыми волосами, боящемся сам не зная чего, достаточно впечатлительном, чтобы уловить опасность, но слишком тупом или тщеславном, чтобы догадаться, в чем она кроется. Думал о богатых, доступных красавицах, о милых стройных любопытных девушках, которые живут одни и тоже могут быть доступными, но по-другому. О полицейских, грубых полицейских, которых можно подкупить и которые в то же время не совсем плохие, как Хемингуэй. О толстых, процветающих полицейских с сытым голосом, как начальник Воск. О подтянутых, умных и неумолимых полицейских, как Рэнделл, которые, несмотря на свой ум и неумолимость, не могут выполнять честным образом честную работу. О старых вонючих козлах вроде Налти, которые на все махнули рукой. Об индейцах, медиумах и наркологах.

Я все еще бранился на все лады, когда в дверь раздался резкий стук, властный, вызывающий желание приоткрыть ее на два дюйма, выпалить смачное ругательство и захлопнуть снова.

— Прошу вас, немедленно отдайте ее мне, — сказал он с приятной улыбкой. Похожей на улыбку палача, пришедшего в камеру снять с тебя мерку для виселицы. Чуть дружелюбная, немного покровительственная и вместе с тем слегка настороженная, она могла бы понравиться, будь у тебя возможность пожить подольше.