Одесские рассказы

Автор цветасто и узористо создал национальную мифологию своей родины. Тут любовь и горе, смерть и добро, юмор и ревность, страсть и бесстрашие. Вот только равнодушия тут нет. А склеивает рассказы романтичный одесситский диалект и невероятное жизнелюбие, даже не так. Жажда жить!

Рассказы начинаются с легких и ироничных, к концу набирают силу драматизма и заканчиваются высоко драматичной точкой. «Закатом», который напомнил мне «Тараса Бульбу». Про то, как в ветхозаветный мир отца врывается воля сына. Еврейский ребенок покусился на святое: задумал убить отца. Очень смелый, но закономерный финал сборника. Страшно.

Главный герой Беня Крик - тот еще авантюрист, но это не Остап Бендер, конечно. Бендер влюблял своей дипломатичностью, а Беня Брик «говорил мало, но смачно». Если Остап никогда не нарушал закон, Беня - носитель особой, своей морали. В его мире все свои и всё схвачено. Грабит он любезно и элегантно, как в последний раз и будто ни полиция, ни народ ему не помеха.
Избивает до смерти отца 7 детей за попытку опорочить честь вора, и.... тут же оставляет его жене несметную сумму на лечение! Случайно в потасовке убивает противника, и.... устраивает ему похороны на широкую ногу, которых «Одесса никогда не видывала» и матери обеспечивает роскошную жизнь по его собственным словам «королевы».

Здесь никто не противостоит друг другу: воры остромны, купцы шедры, украинец еврею друг. Прибаутки ироничны, диалоги с юмором.

Было чертовски любопытно окунуться в этот незнакомый доселе мир одесситского еврейства. Но больше всего я полюбила этот необычайный стиль и богатый язык, который нигде не подглядишь, кроме как у Бабеля.

Спасибо вам, Исаак Эммануилович за это погружение! Это ни с чем несравнимое ощущение счастливого попадания на закрытую тусовку. Редкие метафоры, язык, диалоги, аутентичность делают рассказы похожими на документальные, будто это журналистское расследование. Сказать, что я люблю такую литературу - ничего не сказать.

Ну и в сухом остатке

ЛЮБИМОЕ:

“— Мендель, — завизжала она, — набей Левке вывеску! Он скушал у меня одиннадцать котлет…”

“Лейви-Ицхок, тронувшийся к старости, всю жизнь писал повесть под названием «Человек без головы». Я пошел в него.”

“Ты баран, Сема, — значилось в записке, — убей его иронией, убивает исключительно смешное…”

“— Я вижу хорошие порядки на этом Сахалине, — сказал Цудечкис Песе-Миндл, — вот лежит ребенок и разрывается на части, что это жалко смотреть, и вы, толстая женщина, сидите, как камень в лесу, и не можете дать ему соску…”

“пьяницы валялись во дворе, как сломанная мебель,”

“она одела шляпу, обвешанную птицами, и уселась на лавочке. Вечер шатался мимо лавочки, сияющий глаз заката падал в море за Пересыпью, и небо было красно, как красное число в календаре”

“Но что пользы, если на носу у вас по-прежнему очки, а в душе осень?..”

“Кладите себе в уши мои слова”

“Вышла громадная ошибка, тетя Песя. Но разве со стороны бога не было ошибкой поселить евреев в России, чтобы они мучались, как в аду? И чем было бы плохо, если бы евреи жили в Швейцарии, где их окружали бы первоклассные озера, гористый воздух и сплошные французы? Ошибаются все, даже бог. Слушайте меня ушами, тетя Песя”

“— Где начинается полиция, — вопил он, — и где кончается Беня?
— Полиция кончается там, где начинается Беня, — отвечали резонные люди”

“А тем временем несчастье шлялось под окнами, как нищий на заре. Несчастье с шумом ворвалось в контору. И хотя на этот раз оно приняло образ еврея Савки Буциса, но оно было пьяно, как водовоз”

“Брось этих глупостей, Беня.”

Скажите, что, что нужно делать, чтобы писать вот так? Продать душу? Ок. Продать почку? 2 раза ок. Как это выходит? Где этому учиться? Я ведь не смогу спать, пока не разгадаю этот ребус.

7

Невероятный слог! Очень смешно и грустно!