За закрытой дверью

страх — лучшее средство манипуляции

я невольно отмечаю его прекрасные манеры. Ужасно, что при всем при этом он такой бессердечный ублюдок.

Я лишь недавно поняла, что страх — лучшее средство манипуляции. А Джек знал это всегда.

убеждала себя, что милые бранятся — только тешатся, и все случившееся — лишь маленькая ямка на ровном пути к долгой и счастливой совместной жизни, но было ясно, что все гораздо серьезней.

В одной деревне далеко-далеко отсюда жил-был один мальчик. Жил он с отцом и матерью. Когда он был совсем маленьким, он очень боялся сурового и властного отца и очень любил мать. Но со временем понял, что мать слаба и никчемна и не может защитить его от отца. Тогда мальчик стал ее презирать. Ему нравилось видеть ужас на ее лице, когда отец тащил ее вниз, в подвал, и запирал там вместе с крысами. Способность вселить такой ужас в другого человека вызывала восхищение; мальчик перестал бояться отца и мечтал стать таким же, как он. Доносящиеся из подвала крики матери услаждали его слух. Запах ее страха был приятнее всех ароматов. Все это кружило ему голову, и очень скоро он ощутил непреодолимое желание подражать отцу.

Самым ужасным в этих вылазках в нормальную жизнь было то, что они возвращали мне надежду. На публике Джек снова становился таким, каким я его полюбила.

Джек, и Милли от удовольствия заливается краской. Смотрю на нее с тревогой: как бы не потеряла бдительность

Смотрю на нее с тревогой: как бы не потеряла бдительность.

лишь недавно поняла, что страх – лучшее средство манипуляции. А Джек знал это всегда.

Это не игра. – Его голос звучал зловеще-спокойно, и я сжалась от страха. Глаза машинально стали искать выход. – Слишком поздно, – прибавил он, заметив это. – Назад пути нет.