Каузальный ангел

Единственный способ выбраться из пустыни — это превратить ее в сад

Не все иллюзии несут зло. Иногда они просто необходимы. Меня научил этому мой отец — мой приемный отец.

— Здесь нет никаких ответов. Только тишина.
— По своему опыту могу сказать, что именно в тишине чаще всего можно их отыскать.

Внутри тюрьмы великое множество стеклянных камер, и в одной из них сидит человек и читает книгу, вернее, пытается это делать. Его тело наполнено страхом перед очередными играми с оружием. Его разум перебирает воспоминания о мальчике в пустыне, о сделанном им выборе, о дорогах, по которым он не пошел. Это те самые мысли, что посещают человека в тюрьме, где ничего никогда не меняется.

Вдруг на пустую страницу книги падает солнечный свет, слепящий глаза. Мужчина достает из кармана голубые солнцезащитные очки, надевает их и поднимает голову.

Перед ним яркий белый проем открытой двери.

Он откладывает книгу, встает и выходит, насвистывая на ходу. Он удивлен, но не очень сильно. Ведь, в конце концов, всегда должен быть выход.

Под теплыми лучами солнц она ест персик. Вернее, его половинку — другую посасывает Зинда.

— Откровенно говоря, — начинает девушка-зоку, — я не вижу в этом ничего привлекательного.

Она с нескрываемым отвращением озадаченно рассматривает лежащую на ладони косточку.

— Когда-то мне рассказывали, что Парис подарил яблоко прекраснейшей из богинь, — отвечает Миели. — Вот такой комплимент.

— О! — радуется Зинда и целует ее. — История всегда лучше, чем кусочек фрукта!

А Сумангуру — всего лишь оружие, ждущее, когда ему укажут цель.

А ей еще предстоит внести в свою Библиотеку немало вновь открытых эмоций. Например скорбь.

Старая женщина с крыльями умирает в Оорте от проросшего интеллектуального коралла и рассказывает свою историю правнукам.

Богиня Соборности простирает свои крылья над Солнечной системой.

Зоку в своем истинном обличье с венцом из камней, словно разложенных карт Таро.

История, рассказанная джинном в пустыне дикого кода.

Калейдоскоп образов. Но в целом это одна сущность.

Миели берет ноту за нотой и начинает негромко петь, словно в нее вселились вяки Оорта, готовые подчиниться ее — их — воле. Хор ангелов присоединяется к ней, и звучит прощальная песня для корабля «Перхонен».

Она поет о потустороннем мире и тьме, и о другой песне, что сотворила корабль, порхающий в космосе, словно бабочка. Она ноет о согласии и любви. О страхе прощаний, о закрывающихся дверях. О воре в тюрьме. О смерти, о сгорающих на фоне бело-голубой сферы крыльях. О последнем поцелуе бабочки.

О многих жизнях, связанных не цепочкой драгоценных камней, а паутиной.

Она поет о новых начинаниях.

А между нотами ее песни проглядывает Вселенная.

Камень слушает. Ее желание удовлетворено.

В пустоте браны Планка квантовые нити сплетаются в узор. Безупречную симметрию небытия разбивают непостоянные контуры полей, кварков и глюонов.

Из единой частицы рождается множество вещей. Сквозь чащу вероятных последовательностей проступает тропа. Хаос кристаллизуется в алмаз каузальности.

Песнь Миели звучит сама по себе, и потом вспыхивает свет.

Миели в составе квата попадает в ганскейп, ее сущность закодирована в квантовое состояние и помещена в сферу связи. Миели оказывается в крошечном Царстве, бестелесная, и лишь смутно ощущает окружающий ее Арсенал и мелкий силуэт Барбикена перед экпиротическим орудием.

Матчек стреляет. Стены Арсенала оживают от потоков энергии. Электромагнитное поле за считаные секунды разгоняет экпиротический снаряд до неимоверной скорости. Он пробивает один зал за другим, вращается все быстрее и быстрее и по пути уничтожает всю коллекцию Ганклуба.

Удар снаряда в южный полюс Сатурна Миели ощущает даже в своем защищенном Царстве. Сфера погружается в глубину состоящего из металлического водорода ядра, и тогда четыре черные дыры экпиротического снаряда сливаются в одну.

Вся гигантская планета начинает пульсировать, словно человеческое сердце, и гравитационные волны расходятся в космосе между вселенными. Они уносят с собой и Миели и выбрасывают ее на чужой берег, словно заключенное в бутылку послание.

Все становится мягким и жидким.

Миели не столько слышит и видит, сколько осознает, она не движется, а течет. Между ней и Другим, между внутри и снаружи только тонкая граница-пленка. Так бывает во сне, когда начинаешь дышать под водой.

Она слабо различает, где верх и где низ, и бесконечные глубины перед собой. Мимо медленными шагами проходит нечто огромное, и хрупкая сфера ее сущности колышется в такт движениям. Миели на мгновение замирает, стараясь унять страх.

Как сумели зоку создать это место? Солитонные уровни, формирующие платформу для разума, здесь, на бране Планка, управляются чуждыми физическими законами, и в своей сложности едва ли поддаются вычислениям. Построили они все это или нашли?

Медленно и осторожно Миели начинает расширять свое присутствие, дотягиваться мыслями до окружающих предметов. Спустя некоторое время она ощущает закрученный поток, нечто теплое и состоящее из какой-то другой жидкости, нечто имеющее форму сложенных рук или спящей бабочки.

Камень Каминари.

Здесь трудно говорить о том, чтобы дотронуться до чего-то, и когда Миели мысленно обращается к нему, текучий контур притягивает ее сущность, делает ее частью себя, образует теплый узелок в том месте, которое она воспринимает как свою грудь.

А затем камень открывается.

Сначала только бесстрастное присутствие заполняет ее, распространяясь в каждой клеточке. И вдруг камень становится ею, а она — им, и оба они воплощают собой все сущности Миели.

Я наконец волен делать то, что нужно зоку, а не то, чего они хотят!