Его последние дни

Меня не очень радовала перспектива создать героя и отправить его на войну. Клянусь, если я напишу еще хоть одну книгу — она будет про счастье, любовь и сплошное добро. В ней не будет происходить вообще ничего. Просто всем будет хорошо. И смешно.

Вот он вернется на работу, и там наверняка все будут рады, что пришел человек, у которого все систематизировано, отлажено и буквально разложено по папочкам. То есть здоровый человек — это псих, который умеет использовать свою болезнь себе во благо?

О воротник и манжеты его рубашки можно порезаться, даже если просто неосторожно смотреть на них. А в наполированных до зеркального блеска туфлях отражалось прекрасное светлое будущее.

Если бы сейчас на вверенной ему территории комнаты досуга психи решили организовать диверсию, к примеру вскрыть клетку с телевизором и украсть оттуда Соловьева, санитар бы не смог им помешать.
Я представил, как психи достают из экрана Соловьева и он почему-то радостно плачет, обнимается со всеми и благодарит своих спасителей. Рассказывает, как ему было плохо, как его заставляли жить в маленьком экранчике. А потом они все празднуют воссоединение за настольными играми.
Или наоборот. Они берут его в плен и прячут под кровать. После чего пишут коллективное письмо султану. Требуют вертолет для побега, миллион жвачек «Love is» и «Оскар» для Ди Каприо.

Я создал Андрея, чтобы убить его, потому что так я убиваю чудовище, которое не могу убить в себе.

Забавно, вот есть пять поколений одной семьи. Пусть часть и виртуальная. Тем не менее все мы, от моего деда до Андрея, надеемся, что следующий сын будет лучше, мудрее и сильнее. Что он сможет справиться, остановить это чудовище, пожирающее нас изнутри. И ни у кого не получается. Каждый из нас калечит всех, кто подойдет достаточно близко, а больше всего — своих детей.

И только когда он осознаёт, что за усталостью, болью, душевной и физической, — пустота; когда он признаёт ее существование и находит в себе силы с ней соприкоснуться — он понимает, что значит быть писателем. Что эта пустота и есть источник всего творчества. Что оттуда черпается все прекрасное и отвратительное, все шедевры и посредственные работы. Что быть писателем — значит уметь соединиться с этой пустотой, как бы ни было страшно.

— Моя жизнь шире, чем болезнь. Есть вещи, ради которых я готов мириться с этим.
— Ясно. — Ответ показался мне каким-то слащаво-идиотским. — Тогда давайте другой вариант.
— Можно быть против болезни, а можно быть за жизнь, понимаете?
— Хуй войне? — усмехнулся я.

Так уж устроен человек, что мы без остановки сравниваем и оцениваем — это эволюционная необходимость. Иначе бы мы все вымерли. Ну, и оценка довольно простая: опасно или нет, красиво или нет. Я опаснее, чем он, или нет? Я красивее, чем он, или нет? И вот в Ватикане эта привычка может довести до истерики. Всё вокруг красивее, древнее, утонченнее, чем ты. И создано людьми, которые умнее, способнее, успешнее и значительнее, чем ты. Получается, что ты тут самое чмо.

Например, просто предположу, вы хотите что-то написать, но не можете. Нет слов для того, что вы задумали. Сам феномен того, что вы описываете, словами не выражается, понимаете? Переложенный в текст, он сразу же становится неправдой. Понимаете?