Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика и постфордизм (сборник)

Не фермер, а инспектор дорожного движения является лучшей метафорой современного политика. Одна из главных задач нынешней политики – управление массовыми потоками, циркулирующими по электоральной территории: через вокзалы, аэропорты, грузовые терминалы, интернет и т. д. В начале XXI века политический регион или национальное государство превратились в транзитную зону для капитала, товаров, людей, вирусов и информационных волн. В отличие от периода постмодерна, когда вертикальная мобильность направлялась на попытку деконструировать различие между высокой и низкой культурой, теперь, как правило, горизонтальная мобильность погружает нас в разнообразие культурного опыта.

Сегодня такие маркеры, как «альтернативный», «независимый», «авангардный», воспринимаются в экономике как желанные бренды.

Это искусство жить в ситуации хронической нестабильности, с непредсказуемыми поворотами событий и постоянными нововведениями – в мире, где непрерывно появляются новые возможности и удобные случаи. Международным кураторам периодически приходится реагировать на новые географические, социальные и политические условия.

В постфордизме слово стало плотью.

постфордизме слово стало плотью.

* * *
Посвящается бормотанию
Способствуя крушению конвенций старого, домашнего мира, а тем самым и преодолению ригидных элементов индустриального уклада – бюрократических иерархий, стандартизации производства, – критицизм искусства предоставил капитализму возможность опереться на новые формы контроля и подвергнуть товаризации новые, более индивидуализированные и более «подлинные» блага

Начиная с эпохи Просвещения, когда Бога свели к некоему космическому нравственному излучению и объявили откровенным вымыслом, люди эпохи модерна перенесли опыт возвышенного из этики в эстетику.

Петер Слотердайк

этого голландские художники и художественные организации должны в первую очередь вообразить свои ценности согласно логике самого искусства, а не правил, диктуемых репрессивным либерализмом. Затем им предстоит дать тактический ответ логике рынка, которая колонизирует как публичное, так и домашнее пространство – разработать для них свои модели. Например, если сегодня логика рынка занимает домашнее пространство мультимедийными развлечениями и препятствует индивидуальному творчеству, то музеи и биеннале снова откроют пространство для свободного творчества посредством интернета, организации детских мастерских, волон‍

. Кроме того, численная демократия неолиберализма идет вразрез с аргументативной демократией, так как по-прежнему приписывает себе постоянную и потому неоспоримую основу, выходящую за пределы политики, – законы свободного рынка. В этой обстановке неонационального и неолиберального фундаментализма постауратическое и постакадемическое искусство вполне может послужить тестом на демократию. И как бы то ни было, современное искусство является одной из областей, где продолжает жить постфундаментальная идея контингентности – все существующее всегда может быть иным

Помимо прочего, Муфф применяет этот термин к политическим движениям, которые для легитимации своей политики ссылаются не на идеологию, а на внешние или якобы неполитические социальные факторы, такие как «рынок», «экономический климат» или «культурная идентичность». В таких условиях политики стремятся создать впечатление, будто их «заставили» принять определенные решения, предпочитая умолчать о своей идеологической и действительной свободе выбора. Но как эти политические обстоятельства связаны с искусством?