Собрание писем

хоть и радовалась своему упорству, в тоже время опасалась, что могла показаться чересчур дерзкой. Леди Гревиль была чрезвычайно мной недовольна и весь оставшийся вечер делала вид, что не замечает меня, впрочем, даже если бы она была ко мне расположена, вряд ли бы я удостоилась ее внимания: ее милость общается только с людьми влиятельными и никогда не заговаривает со мной, если может обратиться к кому-нибудь другому.

− Ни то ни другое, сударыня. Он был виноторговцем.

− Ах, я припоминаю, он ведь, кажется, разорился?

− Вовсе нет, сударыня.

− Разве он не скрывался от правосудия?

− Впервые об этом слышу.

− Но ведь он умер банкротом?

− Мне ничего об этом не известно.

− Ну как же! Да и ваш отец, разве он не был беден как церковная мышь?

− Полагаю, что нет, сударыня.

− Позвольте, не он ли представал перед судом?

− Никогда не видела его там.

В ответ на эти слова леди Гревиль смерила меня таким взглядом и в великом раздражении пошла прочь; я же,

, мисс Мария, напомните нам, чем занимался ваш дедушка? Мы с мисс Мэйсон никак не можем припомнить, бакалейщиком он был или переплетчиком?

Я догадалась, что ее милости хочется уколоть меня, и твердо решила не подавать виду, что ее план удался.