11 интимных вопросов. Секс большого города

Иными словами, подвел бы я итог своей «лекции», экзистенциальный кризис осознания нашего абсолютного «психологического одиночества» учит нас великой правде жизни: самые тяжкие испытания и самые, казалось бы, страшные события жизни, как ни парадоксально, – то единственное основание, на котором и может быть воздвигнуто здание нашего счастья. Нам кажется, что не будь этих несчастий – и было бы счастье. Но правда в том, что только наличие этих «бед» и делает счастье возможным. Воспользуемся мы этой возможностью или нет – это уже наш личный выбор. Но мне кажется, что надо воспользоваться, ведь в противном случае окажется, что наши с вами страдания действительно были бессмысленными и, упавши в землю, не дали плода.

Выдающийся психолог – Отто Вейнингер, современник Фрейда и в чем-то даже его предшественник – написал в своей книге «Пол и характер»: «Ничто так не свидетельствует о ничтожестве женщины как личности, как ее готовность сменить фамилию

«Настоящие отношения» – это когда женщина любит, как женщина (то есть и как мать, и как любовница) и дружит, как мужчина.

человек комплексует только по поводу того, что сам считает уродством.

Профессор Ганнушкин — светоч русской психиатрической мысли — говорил о таких: «Люди хорошие, но функционировать могут только в рамках усвоенных стереотипов».

Общаться только с теми, с кем вам комфортно».

Вот поэтому нужно искать не безумную страсть. Нужно искать человека, с которым ты хочешь быть рядом, с которым ты, глядя на него сейчас, захочешь проснуться вместе через двадцать лет на одной подушке

Материнский инстинкт – он и половой пересилит, и даже инстинкт сохранения собственной жизни на лопатки уложит

Вот давайте задумаемся, когда мы чувствуем себя одинокими сильнее всего? Ответ простой: когда нас не понимают. И в этом смысле одиночество, одиночество психологическое, действительно существует.
Каждый из нас – субъект и потому субъективен. Каждый из нас живет в своем собственном мире – и видит окружающий всех нас вместе мир по-своему. Никто и никогда не увидит этот мир так, как мы, то есть так, как каждый из нас в отдельности. Ведь у каждого своя, особенная психика, у каждого – свой неповторимый личный опыт, наконец, у каждого из нас своя палитра желаний и чувств, а они способны перекрасить и даже перестроить мир человека, что называется, на раз. А поэтому искомое абсолютное взаимопонимание невозможно.
Во-вторых, я бы сказал, что, когда мы думаем о том, что в целом мире никто и никогда не поймет нас так, как мы сами себя понимаем, мы переживаем то, что в философии обозвали «экзистенциальным кризисом». Вообще каждый «экзистенциальный кризис» – это результат столкновения человека с объективностью, которая рушит его иллюзорные представления о себе, о жизни и об окружающем мире, выросшие на почве его желаний и ожиданий. Так что тут и кризис от глубинного осознания собственной конечности (смерти), и кризис от сознания эгоистичности чувства любви, и кризис одиночества.
Да, в какой-то момент ты понимаешь, что смертен, и ту же секунду узнаешь на собственном опыте, что такое – «холодок, бегущий по коже». Этот «холодок» – явный признак экзистенциального кризиса. Вторым по счету, как правило, идет кризис, связанный с осознанием своего фатального одиночества в мире. Ты не только понимаешь теперь, что рано или поздно нужно будет покинуть «эту бренную землю», но и что твое пребывание здесь в общем-то – тоже не такая уж большая радость. Потому что

Если он два раза подряд говорит, что занят, и не перезванивает сам – нужно признать, что все закончилось