Александра Питчер

проговорила она медленно, — открываются только силой желания

сли достаточно долго просидеть на берегу реки, то мимо проплывут трупы твоих врагов.

По натуре я оптимист и считаю юмор одним из главных наставников в жизни. С помощью юмора я превозмог боль, утраты и недоверие. Я не без изъяна; я все время влезаю в какое-то дерьмо, зато понимаю, куда я влез. Я научился соскребать грязь с ботинок и идти дальше.

— Он отвратительный хам, — сказал Дидье, глядя вслед официанту. — Но меня странным образом умиляет невозмутимость, с какой он влачит свое жалкое существование.

Куда даль­ше, мисс Карла?
— Теперь, любовь моя, поднимемся на самое дно.

Гора стала особым периодом нашей жизни, с его ритуалами и закатами, трапезами и медитациями, молитвами и покаяниями,­ кострами и смехом. Наши друзья один за одним покидали лагерь учителя, пока с Идрисом, Сильвано и несколькими ученика­ми не остались только Карла и я.
Она была права, настаивая на том, чтобы провести какое-то время вдали от города. Простота бытия, как ни странно, добавила новое измерение в наши отношения; взаимопонимание постепенно сгладило острые шипы городской жизни. Мы ежеднев­но и еженощно подолгу беседовали, обращаясь к прошлому в ускользающем настоящем.

Чудо не в том, что любовь находит нас, как бы это ни было странно, предопределено и сверхъестественно. Чудо в том, что да­же если мы так и не находим любовь, если она напрасно ожидает нас на крыльях мечты и не стучится в нашу дверь, не оставляет нам вестей и не подносит цветов, — даже в этом случае многие из нас не перестают верить в любовь.
Счастливым любовникам нет необходимости верить в нее. А те, что не знали любви, но продолжают верить в нее, — жрецы любви, поддерживающие ее жизнь в садах веры.

я поблагодарил за этот благословенный покой, охватывавший меня при ней, того, кто подарил мне его, — не знаю, была то судьба, или звезды, или ошибки, или добрые дела. Я наконец уснул, а серебряный кубок полумесяца высыпал звезды на наши сны в горной тени.

ехали через вечерний лес, переходя от дневных дерзаний к ночному лукавству. Птицы устраивались в гнездах на ночлег, а насекомые, наоборот, пробуждались ото сна; летучие мыши величиной с орлов тоже просыпались, готовясь к пиршеству.
Весь длинный путь к пещерам мы проделали как можно медленнее. В тени деревьев нас овевал легкий ветерок; небо то пряталось за кронами, то снова открывалось нам. Народившаяся ночь была ясной. Первые звезды просыпались и протирали глаза. Жар от нагретых листьев поднимал в воздух запахи земли. Мы, два беглеца, были счастливы вместе и свободны.

Судьба не только осуждает, но и заставляет стать судьей. Абдулла усадил в судейское кресло меня, преступника, сбежавшего из тюрьмы, вручил мне судейский молоток...