Рейчел Каск

Писателями хотят стать многие

У него были очень большие руки, слегка похожие на когтистые лапы и поросшие седыми волосами.

Этим вечером она особенно напоминала Лорелею: вся состояла из изгибов и волн.

муж в каком-то смысле был ее зеркалом, а сейчас ей не в чем видеть свое отражение.

пьеса — это скорее дом, а не город, и вспомнила, какой сильной я себя чувствовала в те моменты, когда достраивала такой дом и уходила прочь, а обернувшись, всё еще видела его на том же месте.

Человек способен почти на всё, если приложит достаточно усилий, но усилия — как мне кажется — почти всегда значат, что он плывет поперек течения, пытается направить события в некое русло вопреки естественному ходу вещей.

В его браке, как он теперь понял, всегда присутствовала идея прогресса — они покупали дома, вещи, машины, стремились повысить свой социальный статус, больше путешествовать, обзавестись новыми друзьями, и даже рождение детей ощущалось как необходимый этап этой безумной гонки. Как он сейчас понимал, наступление того дня, когда им стало нечего приумножать и не в чем совершенствоваться, когда закончились и цели, и ступени на пути их достижения, когда гонка подошла к концу, было неизбежно. Их с женой охватило ощущение какого-то недомогания и полной тщетности всех их усилий, которое на самом деле было лишь чувством покоя после слишком деятельных лет, — чувством, какое испытывают матросы, сойдя на берег после слишком долгого плавания, — но для них обоих оно означало, что они разлюбили друг друга

идея улучшения, пожалуй, лишь чья-то личная фантазия, такая же одинокая, как героиня Ангелики. Мы все на ней помешаны, сказал он, трясущимися пальцами вынимая мидию из раковины и кладя ее в рот, — на этой идее совершенствования, причем до такой степени, что она подмяла под себя наше глубинное чувство реальности. Ею заражены даже романы, и теперь уже они, в свою очередь, заражают нас, и в итоге мы ожидаем от жизни того же, чего ожидаем от книг, но я больше не хочу видеть жизнь как прогресс.

жизнь — это череда наказаний за моменты невнимательности, будто человек определяет свою судьбу тогда, когда того-то не замечает, тому-то не сопереживает: если ты чего-то не знаешь и не стараешься понять, однажды тебе придется это пережить.

Человеческая способность к самообману, кажется, безгранична — и как же тогда распознать его, если только ты не убежденный пессимист?