Наталья Мавлевич

третья — тутси, как ваша мама.

Просто зарекся обсуждать, кто я такой, еще когда пешком под стол ходил.

Жестоко говорю, что моя идентичность оплачена трупами. Они не просекают

Никто и не обмолвится о том, что их страна живет у них внутри

Они еще не успели выйти из переходного возраста, с его шалыми гормонами и ночными гулянками, а тут изволь выкинуть пустые бутылки, вытряхнуть из пепельниц окурки косяков, убрать подальше пластинки с психоделическим роком, сложить на полку джинсы клеш и пестрые рубашки.

еще в придачу душевный кризис, бандиты на дороге, диктаторы и государственные перевороты, программы структурной адаптации, утраченные идеалы

Они поняли, что приняли влечение за любовь и каждый видел другого таким, как сам себе нарисовал. У них были общие иллюзии, но разные мечты. Мечта у каждого была своя, каждый эгоистически держался за нее и не желал подделываться под другого.

мама фыркнула и презрительно сказала, что он упивается экзотикой для белых.

Мой повар, макака этакая, вечно все пережаривает — от этого якобы погибают паразиты.

Папа терпеть не мог, когда дети вмешивались в разговоры взрослых.