Лена Кончаловская

Я этого хотела больше всего. Просто уснуть вместе с тобой. Возьми меня с собой спать, в самый сонный сон. Побыть с тобой во сне, в этом затерянном измерении, где-то между плотью и ангелами, где ничто не сопротивляется. В этом самом нежном пространстве, доступном на этой земле.

Мы сидим на кухне, соприкасаясь коленями и краями экранов, каждый занятый своим.

настоящая сила никогда не обороняется.

май смешался в один долгий, бесконечный, расплавленный на солнце день. Ты лежишь на кровати, подложив руку под голову, такой невозмутимый в своей наготе, и ближе тебя сейчас нет никого, но и к тебе никак не подобраться. Слишком далеко.
Под рукой белая гладь твоего живота.
Когда на ощупь ни с чем не спутаешь — точно знаешь: твое.
Поцелуй в косточку, поцелуй в пупок, поцелуй в тебя.

Плавать изящно и не теряя лица — особый талант. В воде все выглядят довольно жалко, никакой эротики.
Сексуальность появляется только на берегу. Белые следы от лямок на загорелых плечах. Узор соли на коричневатой, блестящей от масла коже. Струйки воды, стекающие вниз по животу.
Да.

Иногда он протягивает руку, не отрывая взгляда от книги, и проводит пальцами по ее ноге, поглаживая кожу. Я знаю это касание — в нем больше честности и близости, чем в чём бы то ни было.

Лето — маленькая смерть.

Я почему-то всегда, глядя на этот снимок, смотрю на твои жилистые аккуратные икры, и почему-то именно они приносят мне больше всего тоски.

Чем меньше видишь, тем больше додумываешь — в конечном итоге эти проекции тоже мало жизнеспособны, и, как правило, довольно быстро исчерпывают себя, когда появляется возможность быть рядом.

Я сижу в самолете и смотрю в окошко на твой утопающий в темноте город. Где-то там ты. Я смотрю на удаляющиеся электрические огоньки земли, и всё во мне — просто тоска, и я почти ничего не чувствую. Я очень устала. Меня тошнит.