Поль Гоген

Солнце выявляет все тайны, кроме своих

Не полагайся же на свои глаза, прохожий, и подумай о том, что художник потратил большия усилия, стараясь проникнуть в сокровенную тайну вещей.

она одинока уже в течение пяти минут или еще на пять минут, и она сердится, но никто, да и она сама не знает, зачем сердится она,—быть может, для удовольствия...

И все это образует какое-то особое существо с наивными и острыми глазами, полу-ребяческое, полу-величественное, похожее на скульптуру в редкие минуты своей неподвижности, обладающее тем не изъяснимым и не уловимым очарованием, которое путешественники единогласно называют (не умея определить точнее) Маорийским очарованием...

Правда и то, что не существует границы для интерпретации в искусстве.

Случается, что наиболее верной интерпретацией природы является интерпретация наиболее отдаленная от неё

Люди всегда брали y природы только то, чем можно было наполнить кухни и гербарии, зверинцы и музеи естественной истории. Предметы, похищенные таким путем y природы,— эти единственно объективные реальности, попав к нам в руки, портятся, быстро меняют свой облик и делают нам мало чести.

Природа дает нам только символы. Только этим обходным путем обладаем мы ею и только из этих фикций создана наша реальность. Но источник этих фикций не истощим и не постижим: мы все можем приобщаться его богатству; для всех по разному, но для каждого во всей своей полноте, всегда многозначительна природа

Ваитуа была кастоящей принцессой, если вообще таковые есть в этой стране, где европейцы понизили все до своего уровня. Она пришла, как простая смертная, с босыми ногами, с душистым цветком за ухом и в черной одежде.

Впрочем, это влечение к бродяжничеству этот Бодлэровский goût de l'infini, вечно увлекавший Гогена под новые небеса, в не изведанные дали, навеяны были и самими условиями его детства и отрочества.