Другой эпизод, обернувшийся для меня рискованным приключением, еще нагляднее свидетельствовал, что дела USSR Inc. были плохи. Явившись как‐то утром в столовую, мы обнаружили, что хлеб, который обычно резали четырьмя равными кусками на каждого из сидевших за столом, был порезан тонкими ломтиками.
Тут же почувствовав подвох, зэки сложили кусочки вместе и обнаружили то, что и можно было предположить: в общей сумме хлеба оказалось меньше, чем положено. В СПБ мы получали стандартный тюремный фунт серого хлеба, но в новой нарезке получалось, что каждую суточную пайку сократили примерно на 100 граммов.
Зэки дружно, пусть и глухо, возмутились — что было вызвано не только хитрым методом обмана и не тем, что для большинства «голых» зэков хлеб был самым важным продуктом питания. Тюремная пайка — это святое. Зэка можно лишить баланды и даже воды — но пайка даже в самой беспредельной тюрьме всегда отмерялась с научной точностью, и если в куске не хватало 30 граммов, то тоненький прозрачный кусочек пришпиливался при раздаче к ней спичкой. Это была, наверное, единственная норма закона, которая в тюрьме не нарушалась. Поэтому такой наглый обман не вмещался в головы даже побывавших в самых адских углах ГУЛАГа зэков.