Оксана Васякина

Что может быть непристойнее и скучнее, чем повествование о небывших людях, когда русский, советский двадцатый век наполнил, набил целую свою землю своими бывшими и исчезнувшими людьми.

невозможно родиться в тайге и не помнить ее каким-то сложным внутренним органом. И невозможно к ней не тянуться. И в этих словах я себя узнала. Я верю в то, что человек похож на место, в котором он родился и вырос. Я похожа внутри себя на дикий лес.

Мне нравится представлять, что боль расходится, как круги на воде.

Боль, как круги на воде, становится неразличима, прозрачна, она растворяется.

безразличие мира меня удивляло, но больше всего было страшно от того, что я сама ничего не чувствую.

Путь взгляда от мертвой головы через синкретическое перечисление всех доступных магических сил к небу, откуда медленно в безветрии падают большие немые снежинки.

Смотреть и видеть — значит осваивать.

Иригарей говорит о том, что женщина должна отказаться от андроцентричного языка, чтобы прийти к своему собственному языку выражения.

Дорогу я люблю больше всего. Люблю смотреть в окно, тогда через собственный взгляд я как бы превращаюсь в дорогу.

Потом я устала, желание испепелило меня, и я уже не чувствовала ни любви, ни ревности, ни боли. Ничего.