Джон Норвич

Здесь в марте 1429 г. на историческую сцену выступила

любимая героиня Франции — Жанна д’Арк. Жанна родилась в крестьянской семье в лотарингской деревне Домреми. В возрасте тринадцати лет она впервые услышала «голоса», а ранней весной 1429 г., преодолев активное противодействие близких, покинула родную деревню и отправилась в Шинон ко двору дофина [54]. 8 марта после того, как она сразу узнала его в группе придворных, дофин удостоил девушку аудиенции. В разговоре Жанна убедила его, что он сын короля и настоящий наследник престола, и рассказала ему о своей священной миссии: снять осаду с Орлеана и сопроводить его на коронацию в Реймс. Засомневавшись, дофин отослал Жанну в Пуатье на освидетельствование комиссией богословов; только после их безусловного одобрения он решился направить ее в Орлеан

Удивительно, но итальянскому походу Карла суждено было оказать исключительно продолжительный эффект в Северной Европе. Когда в ноябре 1495 г. в Лионе солдатам выплатили обещанные деньги, они разошлись по континенту, рассказывая о теплой, солнечной земле, где люди ведут жизнь куда более красивую, чем в пасмурном, прохладном климате севера, при этом они слишком разобщены, чтобы защитить себя от решительного захватчика. Поскольку эта весть распространялась, а живописцы, скульпторы, мастера лепнины и резчики по дереву, которых привез с собой Карл, начали превращать старый замок в Амбуазе в ренессансный дворец, Италия в глазах северных соседей стала еще более желанной, представляя вызов, который они не замедлили принять в ближайшие годы.
Расформированные наемники несли с собой и кое-что

другое — значительно более убийственное, чем грезы о завоевании. Три корабля Колумба, в 1493 г. вернувшиеся в Испанию из Карибского бассейна, привезли с собой первые случаи заболевания сифилисом в Старом Свете. К моменту появления Карла испанские солдаты, присланные Фердинандом и Изабеллой, уже распространили болезнь по Неаполю. Через три месяца dolce far niente (сладостной праздности) люди Карла, должно быть, тоже заразились, и все говорит за то, что именно они перенесли болезнь через Альпы дальше на север. В 1497 г. случаи заболеваний сифилисом отмечались даже в Абердине. В том же году Васко да Гама добрался до Индии, где болезнь фиксировалась в 1498 г.; а семь лет спустя она была обнаружена уже в Кантоне.
Но как бы стремительно ни распространялась morbo gallico («французская болезнь», как назвали сифилис итальянцы), Карла VIII смерть настигла еще быстрее. В Амбуазе накануне Вербного воскресенья 1498 г., направляясь посмотреть jeu de paume — ранний вариант тенниса, в который играли во рву замка, король ударился головой о низкую притолоку двери. Карл прошел, посмотрел игру до конца, а возвращаясь в свои покои, именно в том месте, где ударился, упал навзничь. Несмотря на то что это была самая грязная и запущенная часть замка (место, как брезгливо писал де Коммин, «где все справляли нужду»), его спутники по какой-то причине не решились переносить короля в его покои. Там на жесткой соломенной подстилке он пролежал девять часов и вскоре после полуночи скончался. Ему было двадцать восемь лет

Шамбор и самый популярный из всех его замков — Фонтенбло, где он предоставил полную свободу действий своему любимому художнику Франческо Приматиччо. Там каждая комната и сейчас несет отпечаток характера короля, а также его эмблему — маленькую саламандру

современная французская культура, какой мы ее знаем, фактически создана Франциском I

Существует предание, что Микеланджело, работая над бронзовой статуей папы Юлия в 14 футов [ок. 4,3 м], посоветовал вложить книгу в левую руку фигуры, на что папа ответил: «Нет, дай мне меч, я ведь не студент!» Юлий сказал чистую правду: всю свою жизнь он был настоящим воином. Ни один папа римский за почти пятьсот лет не водил армию в бой [68], а Юлий выступал как военачальник несколько раз, последний — в 1511 г. в возрасте шестидесяти восьми лет. Если бы в его характере было хотя бы немного больше духовности, он бы, конечно, не совершил один из самых постыдных актов служебного вандализма в христианской истории — снос собора Святого Петра. Сохранилась только одна маленькая капелла, в которой собрание кардиналов могло выбрать преемника папского престола

теперь мы подходим к Франциску I — и Франциск I взорвал Францию, как реактивный снаряд. Никогда прежде страна не видела ничего подобного. Никто не ждал, что он станет королем. Людовика XII называли Отцом народа, но, несмотря на трех жен, он не сильно увеличил население страны и умер, не оставив наследника мужского пола. Франциска, его двоюродного племянника, 25 января 1515 г. короновали и помазали в Реймсском соборе как пятьдесят седьмого короля Франции. Ему шел двадцать второй год. Подданные горячо приветствовали Франциска. Вот наконец настоящий король: молодой человек огромного обаяния, овеянного энергией юности. Наверное, его красота не была совершенной — крупный нос принес ему прозвище le roi grand-nez («король — большой нос»), но, похоже, это не имело значения: король компенсировал этот недостаток изяществом, элегантностью и одеждой из великолепного шелка и бархата, которую носил с особым шиком. Более того, с самого начала было ясно, что ему по-настоящему нравится быть королем: нравится охотиться, устраивать празднества, участвовать в рыцарских турнирах, а главное — пользоваться доступностью красивых женщин.
И все это было только начало: Франциск был человеком Возрождения, можно сказать, фактически Франциск I и есть французское Возрождение. Король не только страстно увлекался искусством, но и располагал средствами удовлетворять собственную страсть. Задолго до своего тридцатилетнего юбилея он прославился как самый крупный меценат того времени. Вполне характерно для него, что Франциск привез из Италии Леонардо да Винчи и поселил его в величественных апартаментах Амбуаза, где великий человек жил в комфортных условиях до конца своей жизни. Франциск, кроме прочего, увлеченно занимался строительством. Амбуаз в основном является созданием этого короля, как и дворцы Блуа,

Ниццу спасли, но лишь на время, потому что при всем ее героизме Катрин лишь отсрочила неизбежное [72]. Всего через неделю, 22 августа, губернатор города официально объявил о капитуляции. Предпринимая этот шаг, он имел право (и, несомненно, рассчитывал) получить достойные

fronde («праща» в переводе с французского), по существу, ряд чрезвычайно неприятных, но совершенно тщетных бунтов, происходивших с 1648-го по 1653