Виктория Свободина

— Владимир Витальевич, а если бы я с вами отказалась танцевать, вы бы ту девушку-инструктора пригласили? — Да-да, не дает она мне покоя.

— В данном случае нет.

— Нет? А что? Просто ушли бы?

— Опять не угадали. Пришлось бы вас отбивать и подтверждать все предположения Сергея.

О-о-о…

— Обманываете.

— Мне нет смысла врать. Был бы погром, избиение Торопова и ваше изъятие отсюда с последующим склонением к разврату.

О-о-о…

— Вы пьяный?

— Я разве выгляжу таковым?

Ну да, не выглядит.

— Влюбленный?

— Более чем.

Расплываюсь в широкой улыбке.

— Кстати, раз уж вы выбрали меня добровольно, то первые два пункта исключаем, а вот остальные просто немного отложены. Но этой ночью вам уже не отвертеться.

— Я не согласна.

— Поздно.

— Почему это поздно?

— Потому что ты уже сделала свой выбор, потому что хочешь меня, потому что ревнуешь, потому что ты сегодня в таком платье, которое жутко раззадоривает мои собственнические инстинкты. А еще…

Выходит из полутьме в светлый коридор. Женечка уже успел сцапать меня под локоток. Весело обсуждаем фильм, и тут…

У меня перехватило дыхание, а душа ушла в пятки. В коридоре, прямо напротив меня с Женей, облокотившись на стену и сложив руки на груди, стоит мой босс. Злющий босс.

А у меня Женечка запрещенный, телефон выключенный.

Как же меня шеф нашел?!

— Ксюша, ты тоже это видишь? Там твой начальник стоит? — произносит вслух страшные вопросы Женя.

— Да.

— А что он здесь делает?

— Понятия не имею.

В объятиях босса я уже пригрелась, вставать и куда-то идти не хочется, но надо. Я уже успокоилась, но за Женю все равно обидно. Я конечно, к коллеге чувствами не загорелась, но я вообще не помню, чтобы к кому-то когда-нибудь быстро воспылала чувствами. Вдруг, Женя этот моя пара?

— Андрей Александрович, а если вдруг Евгений уволится, или я со временем, то можно тогда нам будет…

— Слушай, а давай к торту еще чай какой-нибудь новый купим? Китайские хорошие, но мне уже надоели.

Шеф сделал вид, что меня не услышал, поспешно встал и, взяв за руку, повел на выход.

Может, это и странно, но настроение, наконец, повысилось, а ноющая тоска, что этим вечером поселилась в душе, пропала. Улыбаюсь.