Акико вынула набросок дерева, сделанный углем. Прошлой ночью она сказала, что нарисовала всего один набросок. Неплохо вышло. Она вслушивалась в голос дерева, вслушивалась в его слова. Пытаться услышать дерево – то же самое, как пытаться услышать свой собственный голос.
Я протянул руку, чтобы взять у нее из рук альбом. В нем было несколько набросков, но я не обратил на них особого внимания, открыл с чистого листа.
Провел по листу углем. Ко мне обращалось дерево в саду. Через три-четыре минуты я скопировал этот голос в альбом.
– Вы гадкий, – сказала Акико. Только теперь я услышал ее голос.
– Почему?
– Я при всем желании не могу рисовать лучше профессионала. Вы специально показываете, какой вы великий художник, и я чувствую себя идиоткой. Взрослые так не поступают.
Я не понял, почему Акико так разозлилась. Я услышал голос и перенес его на рисунок. И только.
– Я не пытался показывать, какой я хороший художник на вашем фоне. Вы дали мне набросок, я на него ответил. Вот и все.
– Больше я вам ничего не покажу.
– Надо было попросить вас переделать набросок? Перерисовать все заново? Если вы этого от меня ждете, тогда возвращайтесь в художественную студию.