Найлл Уильямз

иногда до правды можно дотянуться только преувеличением.

Люди, укрываясь за чиновничьей личиной, умаляют естество нашей сути.

Может, набрякшие сердцем видят больше. Может, мир – не тот же мир, когда маешься, продираясь сквозь май.

можно остановиться если не на любом, то на многих мгновениях своей жизни, остановиться на один удар сердца и, в каком состоянии ни находилось бы сердце твое или ум, сказать: Вот оно, счастье, по той простой причине, что ты жив, чтобы это сказать.

Чтоб мы жили дальше, действительную боль вообразить нельзя.

От судорожного сердца многочисленны утешенья. Среди них – способность улавливать музыку обыденности и быть чутким ко всему, что блестит, волнуется, трепещет.

Кое-что увязать можно лишь невесть как – точнее выразиться не удастся.

Я слишком боялся этого мира, чтобы его любить.

Коровы, слишком бестолковые и безразличные, проводов не заметили и паслись поблизости или под ними, зато лошади с их легендарной чувствительностью раздували ноздри и труси́ли в самые дальние углы пастбищ, носились туда-сюда и в целом устраивали переполох, будто жили в эпоху Гомера и натянутые провода оскорбляли их достоинство.

Чтоб мы жили дальше, действительную боль вообразить нельзя. Ее можно понять, мозг сообщит вам: Будет больно, но пережить эту боль заранее ему не удастся – не раздирающее яростное проявление ее,