Евгения Воробьёва

«Власть — лучший афродизиак», — сказал американский советник по национальной безопасности Генри Киссинджер, когда во время встречи в Китае Мао Цзэдун спросил его, как ему удается привлекать столько женщин при таком лишнем весе. Мао в свою очередь предложил Киссинджеру забрать с собой в США 10 млн китаянок. Вот как было дело. «Как вы знаете, Китай — небогатая страна. Мы имеем не так уж много. Но вот женщин у нас в избытке. Так что, если хотите, мы можем прислать вам несколько десятков тысяч». Несколько минут спустя Мао повысил ставки: «Так вам нужны китаянки? Можем дать 10 млн! У нас слишком много женщин, они рожают детей, а у нас их и без того предостаточно». Ответ Киссинджера был находчивым и обезоруживающим: «Это столь инновационное предложение, что нам понадобится время, чтобы его обдумать».
Позднее один из советников Мао заметил, что людям не понравятся подобные комментарии. Мао извинился перед своей переводчицей, и стороны договорились изъять эти реплики из официального протокола встречи. Они были обнародованы лишь 35 лет спустя.

И поскольку мода носит эксклюзивный характер, Брюард считает, что она противоречит демократии, и так будет всегда. Мода по своей природе принадлежит избранным

Рубрика More Dash Than Cash так же символична, как премьер-министр, пьющий кофе на тесной кухне, – очень милый и политкорректный жест. Но в действительности обычные люди не могут сделать ультраконцептуальное болеро из нескольких пар резиновых перчаток. Большинство из нас вполне способны купить одежду в магазинах быстрой моды, но комбинировать вещи на таком высоком уровне, как это делает Хит или другие профессиональные стилисты, мало у кого получится. И здесь заканчивается сказка про Робин Гуда. Потому что параллельно с развитием быстрой моды усложнялся и стиль. Стало гораздо важнее то, как мы сочетаем одежду, обувь, макияж, украшения и прическу. В наши дни правильных марок, цвета и покроя уже недостаточно. Теперь все определяют согласованность, стилистическое решение, винтаж и уникальность. Когда ресурсы наконец стали доступны всем, мода безумно усложнилась. Теперь она по плечу лишь тем, кто обладает безупречным вкусом и живо интересуется предметом.
Двухсотлетний процесс демократизации рынка моды привел к тому, что на данный момент мы имеем лишь видимость демократии, при которой люди обладают равными возможностями лишь на поверхностном уровне.
А правит всем по-прежнему элита

Изабелла Блоу показала, что мода, по сути своей, связана с поклонением красоте. Что красота занимает важнейшее место в жизни людей и помогает им увидеть смысл в царящем вокруг хаосе. Кроме того, у красоты есть еще одна важная функция. Она должна защищать человека и прятать неприглядную правду так, чтобы никто ее не увидел

Французский психоаналитик Жак Лакан говорит, что мы являемся добровольными участниками моды, движимые потребностью в интеграции82. Мы хотим вписываться в общество, поэтому следуем моде. Это наш собственный выбор

Мода связана с повторениями

Модой движут две противоположные человеческие потребности: выделяться и при этом быть таким, как все.

Поэтому выбор одежды – это процесс, в котором смешиваются социальные ожидания и личные предпочтения

Автомобиль с сидящей в нем принцессой Дианой едет через Кенсингтонские сады.
Диана держит путь на благотворительное мероприятие, которое состоится этим вечером в галерее Serpentine. Она едет одна. Ее муж Чарльз выступает сегодня вечером по телевидению с признаниями в своих грехах. Он собирается объявить, что был неверен Диане. Принцесса выбирается из автомобиля, она одета в черное платье и туфли на высоком каблуке. Диана выглядит невероятно сексуально, ее плечи открыты, а подол заканчивается намного выше колен. До сих пор никто не видел ее такой.
Именно в тот момент маленькое черное платье вошло в историю как «платье мести».
Британская пресса истолковала этот наряд как однозначное заявление со стороны принцессы. Ее образ словно вопрошал: как может мужчина изменить такой женщине, как я? Диана мстит неверному супругу маленьким черным платьем.
Британские исследователи Анна Боултвуд и Роберт Джеррард решили повнимательнее изучить это платье. И пришли к тому же выводу, что и пресса. Показавшись на людях в таком наряде, Диана продемонстрировала свою женскую силу. Туфли на шпильках тоже выбраны не случайно. Чарльз был ниже ростом, чем Диана, и она годами носила обувь на плоской подошве, чтобы не слишком подчеркивать этот факт. Каблуки вернули Диане не только ее рост, но и свободу. Исследователи трактуют эти шпильки как символ новой, независимой личности Дианы. Для нее началась другая жизнь, и она сообщила об этом миру при помощи одежды. Толкование ее наряда основано на допущении, что наша внешность отражает то, что происходит у нас на душе. «И тело, и мода по-своему связаны с нашим самосознанием, и образ Дианы доказывает это»63, – пишут Боултвуд и Джеррард. Иными словами, люди способны самовыражаться посредством вещей. Они могут заявить, кем хотят быть, какую позицию предпочитают занимать. Мода – не только индустрия с огромными оборотами. Она нечто большее, чем битва за могущество между теми, кому она интересна. И не просто демонстрация всесильности тех, кто вовлечен в мир моды, перед теми, кто оказался за бортом.
Мода – это также инструмент власти в межличностном взаимодействии.

Восприятие наряда окружающими сильно зависит от контекста. Реакция, вызванная бывшим министром обороны Норвегии Йоргеном Косму, явившимся на встречу стран – членов НАТО в 1993 году в светлом костюме, может послужить тому примером. Общая фотография, на которой Косму запечатлен вместе с другими министрами, широко обсуждалась в прессе. С одной стороны стоит Косму, чем-то отдаленно напоминающий цыпленка, а с другой – все остальные мужчины, пользующиеся влиянием в альянсе, – в строгих темных костюмах. Косму оправдывался тем, что в тот день было очень жарко. Но это не помогло. Вопросов о том, как Косму мог продемонстрировать НАТО сильную позицию Норвегии, облачившись в цыплячий наряд, было не избежать. Тиражирование нашумевшего снимка и сопровождавшая это бурная дискуссия лишь подтвердили вывод, к которому исследователи пришли еще в середине 1980-х: в темном костюме мужчина кажется более могущественным, чем в светлом64. Почти все люди признаю´т, что одежда является инструментом власти