Наталья Русова

Наталья Юрьевна Русова — профессор кафедры русского языка Нижегородского государственного педагогического университета им. Козьмы Минина, доктор педагогических наук.

Но вот опыт читателя, опыт одного из последних представителей литературоцентричной Советской России… Это — да, что есть, то есть.

Да из Наума Коржавина, которого я люблю:

Пусть рвутся связи, меркнет свет,

Но подрастают в семьях дети…

Есть в мире Бог иль Бога нет,

А им придется жить на свете.

(«Пусть рвутся связи, меркнет свет…». 1959)

Но больше всего поразят впервые ставшие доступными тексты самого Ленина, его приказы, распоряжения и записки 1918 и 1919 годов: эта непостижимая жестокость, кипящая ненависть, высокомерное пренебрежение к конкретным человеческим судьбам и одержимость утопической мечтой о «Земшарной республике советов»… При знакомстве с разоблачительной книжной лавиной мне вспомнятся известные с дошкольных лет эпизоды с кудрявым Володей Ульяновым, например тот, когда он, спрятавшись в укромном уголке, последовательно откручивает все четыре ноги только что подаренной деревянной лошадке. В нашем детстве сие интерпретировалось как похвальный исследовательски

и в очередной раз приду к выводу о неисчерпаемости подлинно художественных текстов — попросту говоря, о необходимости и плодотворности их многократного перечитывания.

А потом, потом… В юности я всей кровью почувствую, что нет лучшего изображения всепоглощающей страсти, как в письме Онегина:

Нет, поминутно видеть вас,

Повсюду следовать за вами,

Улыбку уст, движенье глаз

Ловить влюбленными глазами…

Это гениальное «глаз — глазами»…

В зрелые годы я познакомлюсь со знаменитыми комментариями В. Набокова и Ю. Лотмана к «Евгению Онегину», причем безоговорочно отдам пальму первенства Юрию Михайловичу — первенства интеллектуального, эмоционального, читательского. А в 2020‐м с восхищением прочитаю «Немого Онегина» Александра Минкина, отчаянно смелый, непривычный, остроумный и местами очень глубокий «роман о поэме». Пушкинскому тексту скоро исполнится 200 лет, а он не просто остался живой и неотъемлемой частью сознания почти каждого русскоговорящего, но до сих пор вокруг него кипят мысли, эмоции, страсти, ассоциации, до сих пор он загадка для внимательного читателя.

Трудно, почти невозможно осваивать эмоциональный опыт человечества вне искусства.

Трудно, почти невозможно осваивать эмоциональный опыт человечества вне искусства.

Всматриваясь в отдельные картинки своего отрочества, еще раз нахожу в них подтверждение, что Советская Россия была «суперлитературоцентричной» страной.