Наталья Русова

Вспоминая свое постижение двух наших гениев — Достоевского и Толстого, я не нахожу той пропасти между ними, о которой так убедительно поведал В. В. Вересаев в своей «Живой жизни». Да, разные. Невероятно разные. Но оба равно необходимы. Если Толстой в конечном итоге славит жизнь и учит бояться только равнодушия и спокойствия (которое, по его словам, душевная подлость), то Достоевский зовет к вызову, бунту, одновременно предостерегая от неизбежных опасностей на этом пути. Кстати, мои многочисленные ученики (в годы активного репетиторства) тоже очень редко отвергали одного ради другого

Одна из важнейших задач отроческого чтения — воспитание чувств, осознанное и неосознанное всматривание в чужие и собственные эмоции и переживания

Наталья Юрьевна Русова — профессор кафедры русского языка Нижегородского государственного педагогического университета им. Козьмы Минина, доктор педагогических наук.

Но вот опыт читателя, опыт одного из последних представителей литературоцентричной Советской России… Это — да, что есть, то есть.

Да из Наума Коржавина, которого я люблю:

Пусть рвутся связи, меркнет свет,

Но подрастают в семьях дети…

Есть в мире Бог иль Бога нет,

А им придется жить на свете.

(«Пусть рвутся связи, меркнет свет…». 1959)

Но больше всего поразят впервые ставшие доступными тексты самого Ленина, его приказы, распоряжения и записки 1918 и 1919 годов: эта непостижимая жестокость, кипящая ненависть, высокомерное пренебрежение к конкретным человеческим судьбам и одержимость утопической мечтой о «Земшарной республике советов»… При знакомстве с разоблачительной книжной лавиной мне вспомнятся известные с дошкольных лет эпизоды с кудрявым Володей Ульяновым, например тот, когда он, спрятавшись в укромном уголке, последовательно откручивает все четыре ноги только что подаренной деревянной лошадке. В нашем детстве сие интерпретировалось как похвальный исследовательски

и в очередной раз приду к выводу о неисчерпаемости подлинно художественных текстов — попросту говоря, о необходимости и плодотворности их многократного перечитывания.

А потом, потом… В юности я всей кровью почувствую, что нет лучшего изображения всепоглощающей страсти, как в письме Онегина:

Нет, поминутно видеть вас,

Повсюду следовать за вами,

Улыбку уст, движенье глаз

Ловить влюбленными глазами…

Это гениальное «глаз — глазами»…

Трудно, почти невозможно осваивать эмоциональный опыт человечества вне искусства.

Трудно, почти невозможно осваивать эмоциональный опыт человечества вне искусства.