Алексей Гедеонов

И они перешли на немецкий.

Очень, очень удобный язык, чтобы поругаться.

Ты пойми, — продолжила бабушка, крутя чашку с чаем в руках, — то не примха, то мус37: он не оставит нас в живых, он же доберётся до всех.

Заяц с брелока сказал, почтительно присвистывая:

— Ну идите, идите — она сегодня добрая.

Бабушка немного непочтительно отозвалась про чью-то ушастую морду, и мы вошли в открытую дверь.