Нэнси Сталкер

Также привлекли буддийские институции. Их участие в войне может шокировать тех, кто привык, что буддизм повсеместно призывает к миру и ненасилию, однако их поддержка кардинально не отличается от действий христианских церквей по отношению к американским военным кампаниям в процессе и после Второй мировой войны. Также важно напомнить, что японские буддийские институции к тому моменту были тесно связаны с государственными уже более 1000 лет. После подавления буддизма в начале периода Мэйдзи большинство буддийских лидеров выражали горячую поддержку империалистической экспансии. Японские буддийские философы превратили доктрины отказа от себя в учения, защищавшие безоговорочное подчинение государству и побуждавшие солдат без раздумий и сожалений отдавать свои жизни — или же подвергнуться религиозному наказанию.

Итак, послевоенный экономический рост Японии был не чудом, а результатом действия целого ряда факторов, включая расстановку национальных экономических приоритетов и творческие усилия крупных корпораций. Малый и средний бизнес также сыграл свою роль. В структуре промышленности он занял важную нишу субподрядчиков больших компаний, и те смогли рассчитывать на поставки высококачественных деталей без дополнительных собственных вложений. Международная среда, стимулирующая свободную торговлю, тоже помогла японской экономике, как и отношения Японии и США. В условиях действующих договоров о безопасности Япония тратила на оборону меньше 1% государственного бюджета. Кроме того, неоспоримо важным было наследие прошлого Японии. Быстрому послевоенному росту поспособствовали образованная и талантливая рабочая сила, а также довоенный коммерческий опыт. Наконец, решающим фактором успеха японского бизнеса стал внутренний потребительский рынок. С ростом доходов средний класс приобретал все больше бытовой техники и других потребительских товаров, считавшихся необходимыми для комфортной семейной жизни

Мужчины с университетским образованием стремились к этой позиции больше, чем к какой-либо другой. Этот образ возник в конце эпохи Мэйдзи, но с конца 1950-х годов соответствующая ему работа стала доступнее для большого числа мужчин. Их карьерный путь был нелегким, ведь от сараримана ждали, что он всего себя отдаст компании, каждый день будет работать сверхурочно, а после работы присоединится к начальнику и коллегам в баре или хостес-клубе. Иногда сарариманов временно переводили в региональные филиалы, и зачастую они были вынуждены оставить семью в Токио, чтобы не навредить образованию детей. Но вознаграждение за эти жертвы было велико: система пожизненного найма, базировавшаяся на стаже, гарантировала рост зарплаты и продвижение по службе независимо от фактических результатов труда. Сарариман проводил выходные и праздники, отдыхая (например, играя в гольф) со своей семьей на принадлежащих компании курортах. Он получал большие ежегодные премии и особенно ощутимые деньги — при выходе на пенсию. В целом сарариман служил примером для японских мужчин, потому что этот обеспеченный и безопасный образ жизни был действительно достижим