Маттиас Эдвардссон

мне:
— Что он с тобой сделал?
Она открыла рот — губы у нее дрожали.
— Прости, — сказала она. — Я нарушила... уговор.
— Что он сделал с тобой, Амина?
— Он... он...
Шаги приближались. Через пару секунд мы окажемся лицом к лицу с Крисом.
— Он изнасиловал меня.
Слова Амины были как удар в живот.
— Изнасиловал?
В следующее мгновение Крис обогнул угол и оказался перед нами. Затормозив на гравии, он остановился и замер, прикрывая рукою глаз.
Я отступила. Два быстрых шага назад. Руку Амины я выпустила, но была уверена, что подруга последует за мной.
Тело напряглось до предела. Но страха не было — вместо этого каждая клеточка моего тела исполнилась яростью. Я ненавидела его. Я ненавидела Криса Ольсена до такой степени, что меня разрывало на части.
Сколько раз мне приходилось вновь и вновь мысленно переживать собственное изнасилование: я не могу набрать воздуха в легкие и задыхаюсь, тяжесть наваливается на мое тело — и жгучая боль, когда он проникает

Дети занимают все твое время. Сначала они груднички, и ты ждешь, когда они станут самостоятельными, — боишься, что они поперхнутся или разобьют себе нос, потом начинается садик, и ты постоянно волнуешься, когда их нет рядом, что они упадут с качелей или посещение врача выявит отклонения в развитии. Затем начинается школа, и ты беспокоишься, что их будут дразнить или у них не будет друзей, — уроки, катание на лошади, гандбол, пижамные вечеринки. Потом идут старшие классы, приятели, поздние посиделки, конфликты, вызовы в школу и поездки на такси. Ты переживаешь по поводу алкоголя и наркотиков — как бы они не попали в плохую компанию. Подростковые годы проносятся, как мыльная опера, со скоростью сто девяносто километров в час. И внезапно ты осознаёшь, что ребенок стал взрослым, — и думаешь, что теперь можно перестать волноваться.

Обычно я говорю, что я верующий, а не знающий. Когда начинаешь думать, будто что-то знаешь, легко совершить промах. Полагаю, что жизнь — это постоянное обучение.