Ирина Ратушинская

ыслушали правительственный указ — «вечная ссылка». И навсегда запомнила Лагле улыбку бабушки:
— Они думают, что распоряжаются вечностью?

Потому ее и не хотели долго держать в больничке: подлечили слегка — и обратно в зону. Я встретила там женщин, которые ее помнили:
— Умная была баба! Как она у вас, жива?
Стоит ли обижаться за их лексикон — они пани Ядвигу полюбили и искренне за нее беспокоились.

А главное — с каждым новым поколением нас, незапуганных, все больше, и здесь ваша погибель!

«В феврале 1984 года, после долгой и продолжительной болезни, в возрасте 72 лет, не приходя в сознание, советское государство возглавил Константин Устинович Черненко61!»

Рассказывают про швейку: самое страшное там — тяжелый пошив. Это значит, телогрейки, ватные штаны и солдатские шинели. Из сукна летит ворс, вата летает клочьями, и всем этим дышишь. Кроме того, ткань обычно «с пропиткой» — от этой химии на руках появляются язвы — чем дальше, тем больше. Идешь с этими язвами к врачу, а она тебе: «Это от гомосекса» (от лесбийской любви, значит)

Постойте!
Быть может — нам все это снится?
Но утром выходят газеты.

ветственно, никогда не наглел.
Не всегда аббревиатуры складываются в слова. И если вы, читатель (не дай бог, конечно), когда-нибудь прочтете на тюремной стене рядом со своим именем ЛТБЖ — это будет означать просто-напросто: Люблю Тебя Больше Жизни. Это не труднее запомнить, чем КГБ.

А надпись ПИОН означает вопль души: Проснись, Ильич, Они Наглеют!

Мы уходим, уходим, уходим…
Говорят, будто выстрела в спину услышать нельзя.

Среди тюремщиков ведь тоже очень немного убежденных садистов, большинство туповато-лука­вые служаки, что не всякий приказ рады выполнять. Где-то в недрах их затянутых ремнями душ есть в зародышах и стыд, и совесть, и жалость — все то, что спасет когда-нибудь мой народ.