Елена Осокина

Слабость экономических стимулов восполнялась насилием против «укрывателей валюты»: ОГПУ проводило аресты, обыски, конфискации и расстрелы. Торгсину не нужно было применять насилие. В обмен на золото он предлагал населению бесценные в условиях голода продукты и товары. Поэтому в то время, когда сотрудники ОГПУ с наганом в руке гонялись за «держателями золота» и «валютными спекулянтами», те осаждали магазины Торгсина, умоляя принять драгоценности в обмен на продукты. Эта вынужденная добровольность превращала Торгсин в удачливого валютного соперника ОГПУ.

Агенты ОГПУ стали следить за покупателями Торгсина, выискивая «держателей золота», а затем привычными методами — угрозы, аресты, обыски и конфискации — заставляли их отдать ценности государству. Одни агенты соблюдали конспирацию — следили за покупателями скрытно, устанавливая место жительства, а потом приходили с обыском. Другие работали «топорно». С оружием в руках они врывались в магазин,

Даже валютный рынок нэпа не имел подобной привилегии. Столь резкий поворот валютной политики застиг врас­плох не только местные органы ОГПУ. Финансовая инспекция также отбирала товары, купленные в Торгсине

Это были очень богатые магазины. Там все было, в этих магазинах, но за все надо было платить золотом. Они же еще и превратились в ловушки, в мышеловки… если мама принесла там кусочек, перстенек там, или что, к ней не придирались, тем более что хорошо знали нашу семью. А если приходил какой-то еврей920, скажем, Мойша, так, Кацев, и принес пятерку…
— Монетку, да?
— Пятерку, это, монету. Тут же он попадал в список, его забирали. Эти камеры так и назывались «золотые камеры» (камеры, где ОГПУ держало арестованных, требуя отдать золото. — Е. О.). Набивали эти камеры, стоя там, простаивали люди неделями, и выбивали из них золотые монеты. Выбивали то, что люди прятали еще в годы Гражданской войны…921

Обыденно-приключенческий характер советской повседневности, при котором любое, даже самое незначительное дело становилось событием — свершением или трагедией — не было исключительной чертой сталинского правления. Политическая и социально-экономическая система, а также тип культуры, определявшие характер советской повседневности, сформировавшиеся при Сталине, пережили диктатора. Острый дефицит товаров, беззаконие, бюрократическая волокита и многие другие факторы продолжали воспроизводить авантюрно-приключенческий характер советских будней, хотя со смертью Сталина элемент опасности и риска в повседневной жизни советского человека резко снизился. Видимо, не случайно в русском языке для вполне обыденного события — покупки в магазине — используется термин поход: слово, которое подразумевает лишения, трудности и риск.
В советской жизни была обыденность приключения и в том смысле, что приключения случались каждый день, и в том, что они случались по самому обыденному поводу. Этот событийно-авантюрный характер повседневности был изматывающим, ибо любая мелочь — починить дверной замок, добиться, чтобы в химчистке не испортили пальто, купить мебель, оформить пас­порт и т. д. и т. п. — превращалась в проблему. Кто-то возразит, что уж очень убого выглядят эти «приключения». Однако изнутри советской жизни эти повседневные приключения-события не воспринимались как незначительные или убогие, потому что временные и душевные затраты на них шли огромные

Событийно-приключенческий характер повседневности делал советскую жизнь насыщенной эмоциями. Этот феномен подмечали иностранцы, которым приходилось длительное время жить в СССР. В их воспоминаниях и ощущениях советская действительность предстает мелочно-изматывающей, но и эмоционально-насыщенной.

«Посылают дрова, а вокруг леса». Эта фраза из архивного документа — отличная метафора снабженческой деятельности Торгсина.

Архангельске возник спаянный союз секретаря по снабжению крайкома (была такая должность!) Шайкевича, уполномоченного Наркомвнешторга и управляющего Северной конторы Торгсина Беды. Прямо с квартиры секретаря крайкома, не прерывая застолья, уполномоченный Наркомвнешторга «присылал записочки в Торгсин», требуя срочно доставить на квартиру Шайкевича продукты, «пиво и другие напитки». Официант приносил заказанное на дом. Оказавшись под следствием, собутыльники пытались покрыть растрату закупкой алкоголя в Москве по коммерческим ценам, но, возвращаясь в Архангельск, в поезде выпили почти половину купленного. Секретарь крайкома был снят с работы со строгим выговором и предупреждением и сослан на низовую работу

Управляющие местных контор и директора торгсинов оказались между молотом и наковальней. Правление Торгсина, которое выполняло директиву ЦК, требовало «не продавать», а местная власть угрожала: «Дай, а то хуже будет!» Не подчиниться приказам местных совнаркомов, циков, горсоветов, представителей ГПУ и прочих начальников директора торгсинов боялись: откажешь — тут же вызовут «для разговора». Управляющий Архангельского отделения Лановский жаловался председателю Торгсина Шкляру: «Я… категорически запретил отпускать кому-либо без моего распоряжения. Через час (! — Е. О.) меня пригласили к нашим друзьям»1005. «Друзья» — местное ГПУ — мгновенно отреагировали на несговорчивость управляющего торгсиновской конторы, показав ему, кто в городе хозяин. Случайно ли, что при утверждении кандидатур управляющих контор Торгсина местное руководство пыталось поставить туда своего человека? Однако потакание капризам местной власти для директоров торгсинов было чревато последствиями. Правление снимало их с работы. Невалютный отпуск продуктов из Торгсина даже для приема турецкого паши в Севастополе вызвал гнев Правления: по чьему распоряжению выданы продукты? Указать фамилию, должность, партийный стаж руководителя, а заодно и фамилию заведующего магазина, который выдал товары!1006 Бывало, местное ГПУ помогало опальным директорам. Из Семипалатинска сообщали, что директор торгсина Монин, который продавал местному

Нашлись, однако, в ОГПУ предприимчивые руководители, которые хотели отоваривать конфискованное золото в Торгсине. Они действовали от имени и в интересах своей организации — пример ведомственного выживания. Подобная практика, однако, противоречила принципам работы Торгсина. Конфискованное ОГПУ золото принадлежало государству. Правление Торгсина по запросу своей Дальневосточной конторы, где случилась попытка подобного отоваривания, разъясняло, что ОГПУ не могло пускать в оборот конфискованное золото, так как Торгсин принимал только ценности, находившиеся в частном владении1009.