Анатолий Рыбаков

Бунин. Чего достиг? Нобелевской премии на шестьдесят третьем году жизни – кому это нужно? Кто читает Бунина? Умрет в безвестности в своем Париже, все они там умрут, никто не останется в русской литературе. Горький хочет остаться, хочет памятников на родине. Можно понять. И памятники свои получит. И собрания сочинений.

щадить себя – значит не щадить других, это говорил еще мой дедушка-цадик.

никто не устлал нашего пути розами. Но путь, устланный розами, это не путь жизни. Путь истинной жизни выстлан терниями

не думайте, я сам против Сталина, я вырос в деревне, с двенадцати лет работал, мой отец был председателем колхоза, уча

узнецов прочитал письмо, покачал головой.

— Но ведь сейчас положение в Союзе писателей изменилось, выбрано представительное бюро, так сказать, мозговой центр, теперь сами писатели будут решать судьбу литературы.

Взял слово незнакомый мне заведующий отделом очерка Калещук, здоровый такой парень, в редакции его называли «китобоем».

— Мы все изолгались, цепляемся за этот труп, сколько можно?! Пора покончить с этим! Из-за Сталина наша экономика в полном прорыве. Или мы будем строить свободное социалистическое общество, или будем держаться за Сталина и вернемся ко всему ужасу, который был при нем. Я, как и Аннинский, считаю, что получить такой роман — наша великая удача, и не понимаю, Сергей Алексеевич, как можно ставить вопрос о восемнадцати листах?!

Баруздин качнул головой:

— Это было сказано условно, я вовсе не хотел резать роман.

— В нем нельзя ни слова выкинуть, — продолжал наседать Калещук, — как он построен, так и надо его печатать. Ни слова не выбрасывайте, Анатолий Наумович!

Последним выступил Теракопян, заместитель Баруздина, говорил, как всегда, медленно, как мне показалось, даже несколько грустно.

— Я восхищен романом и тоже считаю, что трогать там ничего бы не следовало. Но именно я имею дело с цензурой, и я вам прямо скажу — они роман не пропустят никогда, на каждое слово Сталина потребуют письменное доказательство: где, когда это слово было сказано, когда опубликовано. Обойти цензуру может только Яковлев. Значит, или пойдете ему навстречу, или роман опять на долгие годы останется в столе.

Отдай Смолянской, — сказал Баруздин, — прочитаем, будем засылать в набор.

Татьяна Аркадьевна Смолянская — редактор прозы в «Дружбе народов».

Ясно, команда дана сверху. Роман Дудинцева в «Неве» не пропускает цензура. Фильм Абуладзе «Покаяние» не выходит на экран. Задержано печатание Булгакова в журналах «Юность» и «Смена». Я веду в журнале тяжелейшую борьбу. Приезжаю домой изнуренный, с черными подглазьями.