Алексей Писемский

Ведь, согласитесь, он бы недурен был собою, но всегда у него в лице было что-то инквизиторское! - говорили они почти открыто.

У меня здесь служащий чиновник, — продолжал маленький генерал, все более и более горячась: — должен быть весь мой: должен быть моим светом, тенью моей!

Извините меня, ваше превосходительство, — возражал Бакланов, тоже начиная выходить из себя: — я служу обществу, а не лицам.

Я вас заставлю служить иначе! — кричал генерал, стуча пальцами по столу.
— Вы бы меня, ваше превосходительство, должны были презирать, если б успели заставить меня служить иначе! — кричал тоже и Бакланов.

Несколько армян, несколько греков, а больше всего Эммануилов Захарычей, так и навострили уши.

Я подчиненным моим, — кричал генерал, не слушая возражений: которым угодно быть не тем, чем я хочу, я имею привычку вот что из службы делать!
И генерал показал, каким обрзом обыкновенно дают киселя.

ту же ночь, тоже на почтовых, из деревни Шумли неизвестный человек был отправлен сначала в степь, а потом и на Куру.

— На подобные движения, ваше превосходительство, и я имею привычку отвечать тоже довольно резко, — не уступал Бакланов.
— Молчать! — крикнул вдруг генерал совсем как на лакея.

Молодой человек, вы погорячились, и я… Извинимся друг перед другом, — заговорил он, протягивая к Бакланову руку.
У старика при этом были видны слезы на глазах.

Ваше превосходительство, — проговорил Бакланов: — мы, вероятно, будем драться?
— Нет-с! — произнес генерал и резко позвонил.
Вбежал опрометью адъютант.
— Арестуйте г-на Бакланова, — сказал генерал.
— Подлец! — проговорил почти вслух Бакланов.
— Арестуйте г-на Бакланова! — повторил генерал еще раз стоявшему в недоумении адъютанту.
Тот сделал движение рукой. Бакланов, с дерзкою усмешкой, пошел за ним.
«Ну что ж: солдат так солдат! Надоела эта подлая жизнь, скорей убьют!» — думал он сам с собой.
— Что такое у вас вышло? — спросил его адъютант.
— Он себе много позволил, и я, разумеется, имел благоразумие ответить не совсем прилично, — сказал откровенно Бакланов.