Николай Бурлюк

Сад, Сад, где взгляд зверя больше значит, чем груды прочтенных книг.
Сад.

Где мы начинаем думать, что веры — затихающие струи волн, разбег которых — виды.
И что на свете потому так много зверей, что они умеют по-разному видеть бога.

Наука-то больно проста: сначала «милостивый государь»,
А потом свинцом возьми да и ударь.

Но что это? Тебе не кажется, что мы сидим на прекрасном берегу, прекрасные и нагие, видя себя чужими и беседуя? Слышишь?

От счастья летнего рождаются слова! Все хорошие слова:
Прудик, водик,
#8195; бродик,
верблюдик,
#8195; растерятик,
пароходик.

стоять на глыбе слова «мы» среди моря свиста и негодования!

Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее гиероглифов.

Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности.

Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь к парфюмерному блуду Бальмонта? В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня?

Кто же, трусливый, устрашится стащить бумажные латы с черного фрака воина Брюсова? Или на них зори неведомых красот?

Стоять на глыбе слова «мы» среди моря свиста и негодования.

Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней.