Там при каждом новом знакомстве я завела привычку первым делом извиняться за троекратный раздел Польши, а еще за то, что в 1944-м Советская армия стояла на берегу Вислы, выжидая, когда будет подавлено Варшавское восстание, я извинялась перед современными поляками-европейцами, видя в них как бы пленников моей совести, за Катынь и за канал [16], за то, что я об этом знала, но ничего против этого не могла предпринять, я извинялась даже за 1981 год, словно тогда, в свои одиннадцать, этаким маленьким Одином, я должна была прийти на выручку «Солидарности». Тем самым я как бы заявляла о своей принадлежности к советской империи, осознавая ее достижения, но и страдания, которые мы причинили другим.