Евгения Макарова

Перед нами роман, воспаривший над всеми остальными произведениями американской реалистичной беллетристики со времен Второй мировой войны.

— Боже мой! — воскликнул Отто. — Остановить ее словесный поток — всё равно что попытаться подсунуть газету под собаку, которая собралась погадить.

— Боль пугает меня больше, чем смерть, — сказала Софи. — Я даже не хочу, чтобы мне давали болеутоляющее, потому что боюсь, что боль его победит. И тогда ничего не останется — кроме боли.